— Я думал, что этот этап моей жизни давно завершился. Здесь я занимаюсь своими обязанностями, своей работой...
— Существуют обязанности, которым мы должны быть верны всю жизнь, Абу Гадж, и существует прошлое, от которого никто не может убежать. Может быть, тебе неизвестно, что происходит в нашей стране?
— Мне известно, — выдавил из себя Хуссейни. — Но я уже оплатил всё то, что смог. Я внёс свой вклад.
Голос из телефона немного помолчал, и Хуссейни услышал на заднем плане звуки железнодорожного вокзала. Человек звонил из телефонной кабины либо рядом с надземной электричкой, либо в вестибюле станции «Ла Заль».
— Мне надо встретиться с тобой как можно быстрее. По возможности сейчас.
— Сейчас... не могу. У меня человек, — соврал Хуссейни.
— Секретарша, а? Прогони её.
Так он знает и об этом. Хуссейни залепетал:
— Но я не могу. Я...
— Тогда приходи ко мне. Через полчаса на парковку у «Аквариума Шедд». У меня серый «бьюик» с номерным знаком штата Висконсин. Советую тебе не пренебрегать приглашением. — Говоривший повесил трубку.
У Хуссейни было такое ощущение, что мир вокруг рухнул. Как такое возможно? Он покинул организацию после нескольких лет тяжёлых сражений, засад и яростных огнестрельных стычек: он убыл, полагая, что уплатил свою дань общему делу. Зачем этот звонок? Ему вовсе не хотелось идти туда. С другой стороны, он очень хорошо знал по личному опыту, что эти люди не шутят, тем более Абу Ахмид, человек, который позвонил ему по телефону и которого он знал только по боевой кличке.
Он вздохнул, затем выключил телевизор, надел подбитую мехом парку, перчатки и выключил свет, закрывая за собой дверь. Его автомобиль был припаркован неподалёку, рядом с тротуаром. Ему пришлось убрать скребком корочку изо льда и снега, образовавшуюся на ветровом стекле, затем он запустил двигатель и отъехал.
Снег теперь падал мелкий, но всё так же обильно и в сопровождении ледяного ветра, дувшего с востока. Справа от него остались здания Чикагского университета в неоготическом стиле, затем он проехал по 57-й улице, пока не свернул на Озёрную набережную, почти пустынную в этот час.
Перед ним разворачивалась живописная картина городского центра: прямо на него надвигалась молчаливая шеренга колоссов из стекла и металла, переливающихся огнями на фоне серого неба. Верхушка башни Сиэрз терялась в низкой пелене облаков, и её верхние огни сверкали в туманной мгле подобно молниям при грозе. Небоскрёб «Джон Хэнкок» простирал свои гигантские антенны в облака подобно дланям античного титана, навечно приговорённого поддерживать небо. Прочие высотные здания, некоторые украшенные старой позолотой по выступам почерневшего камня, некоторые излучающие сияние анодированных металлов и светящихся пластиков, веером распускались перед ним и уносились вдаль по сторонам, подобно устрашающим декорациям в колдовской и ошеломляющей атмосфере снегопада.