— Я высажусь на южной оконечности острова, вдали от гавани, — сказал Одиссей Ахиллу, когда на четвёртый день плавания вдоль берегов Пелопоннеса корабль приблизился к острову Закинфу, за которым открывался узкий вход в Коринфский залив, а дальше лежал большой остров Кефалления и рядом с ним — Итака[21]. — Думается мне, что сразу появиться в городе и объявить, кто я такой, небезопасно. Лучше сперва не узнанным разведать, что творится в моём царстве.
— Ты сомневаешься в своей жене? — спросил Ахилл с обычной своей прямотой, зная, что в этом случае Одиссей не обидится на него.
Итакийский базилевс усмехнулся и качнул головой:
— Может быть, я глуп. Но в Пенелопе я почему-то не сомневаюсь. Да, я по-прежнему верю женщине, которую не видел семнадцать лет! Верю, что мой сын и наследник хотел бы узнать о моём возвращении, а не о моей гибели. Странно... Столько раз убеждаться, что верность чаще бывает в сказках, чем в жизни, и верить в неё!
— Почему в сказках? — искренне удивился Ахилл. — Я тоже слышал об изменах и подлостях, но в жизни чаще видел другое.
— А много ли ты вообще видел? — вновь усмехнулся Одиссей. — На войне был с тринадцати лет, двенадцать лет воевал, а потом пять лет, как и я, мотался по чужим землям. Что ты видел-то?
— Видел все эти пять лот, как мой брат Гектор ждёт встречи с женой, — спокойно проговорил молодой человек. — А теперь от Неоптолема знаю, что и Андромаха ждала его все эти годы, хотя должна была верить в его гибель. Так что верность — несказка, Одиссей. Но, наверное, ты прав. Лучше нам проявить осторожность и для начала разузнать, как обстоят дела на Итаке.
— Нам? — удивился Одиссей. — А вы-то при чём? Вы высадите меня на берег и поплывёте в Эпир.
Ахилл нахмурился.
— Звучит обидно. Хорошо, что ты сказал это мне, а не Гектору. Он считает, и я считаю, что коль скоро ты помог нам, мы тоже должны тебе помочь и, по крайней мере увериться, что привезли тебя не в ловушку. А я к тому же был вроде бы твоим другом целых двенадцать лет!
— Времена меняются, — пожал плечами Одиссей. — Времена меняются, люди тоже. А вот ты не меняешься, Ахилл! Поступайте как знаете.
Остров Кефалления показался из тумана утром следующего дня. Кораблю предстояло пройти вдоль его высоких скалистых берегов около двух сотен стадиев — Итака находилась северо-восточнее Кефаллении, ближе к полуострову. Ветер оставался попутным и, налегая на вёсла, можно было достичь Итаки уже ближайшей ночью или следующим утром. Однако кормчий Филипп приказал гребцам не спешить.
— Это плохие места, — объяснил он Неоптолему. — Во-первых, вдоль этих берегов полно подводных камней, которые даже я не все наперечёт помню. Продырявить днище тут ничего не стоит, а пристать, чтобы починить, считай, почти некуда — с этой стороны острова, ни то что ни одной гавани, а ни одной сносной бухты, куда можно войти кораблю вроде нашего. И второе: в этих местах любят шнырять морские разбойники. Конечно, у нас на судне шестьдесят сильных воинов, да ты, царь, да ещё твои отец с дядюшкой, которым, думается мне, ничего не стоит вдвоём перебить целую армию. Но связываться с разбойниками сейчас, когда мы плывём домой… Мне что-то не хочется!