— Привет тебе, великая и славная царица Андромаха! — прогремел великан, кланяясь, насколько мог поклониться горбун. — Я — твой подданный и прошу меня выслушать!
— Да как ты смеешь, невежа?! — вскрикнул охранник, тот, что успел войти в комнату и предупредить о явлении смутьяна. — Да ты...
— Пошёл с дороги! — взревел пастух.
Не замечая нацеленного ему в грудь меча, он левой рукой (в правой был посох) легко подхватил рослого и мощного воина за край кожаного нагрудника и, слегка развернувшись, просто-напросто вышвырнул его за дверь. Воин с отчаянным воплем полетел в пролёт лестницы, а гнавшиеся за Полифемом другие охранники, вопя ещё громче, кинулись вниз, уже ничуть не желая связываться с чудовищем.
— Милостивая царица, я хочу говорить только с тобой! — рявкнул Полифем, и в голосе его, низком и хриплом, прозвучало бешенство. — Вели всем уйти, чтоб я их тоже не отправил считать ступени! Ну!
— Уйдите все! — спокойно произнесла Андромаха в мгновенно наступившей тишине. — Гелен, Феникс, оставьте мои покои. Эфра, ступай в спальню.
— Я не оставлю тебя, царица! — дрогнувшим голосом произнёс старый царедворец. — Это же... Это же безумец!
Громадный пастух глянул на него своим единственным глазом и вдруг тихо усмехнулся.
— Ты что, почтенный старец, думаешь, будто сможешь защитить царицу ОТ МЕНЯ? А? И неужто думаешь, что я причиню ей вред? Да весь Эпир говорит, какая она добрая! Но я хочу, чтоб мне дали ей одной всё обсказать.
Он шагнул вперёд, наполняя комнату душным запахом грязной овчины. И в тот же миг громадный золотистый пёс, лежавший у ног царицы, сорвался с места.
— Назад, Тарк! Назад! — закричала Андромаха.
Но Тарк впервые не подчинился приказу. Двумя прыжками он пересёк комнату и прыгнул на грудь пастуха. Однако то было не нападение! Пёс присел на задние лапы, взвизгнув, как щенок, подскочил, норовя лизнуть бородатую физиономию, при этом его пушистый хвост отчаянно мотался из стороны в сторону.
— Боги! — прошептал Феникс. — Да он ещё и колдун!
— Ничего я не колдун! — отозвался Полифем, у которого был, как видно, отличный слух. — А вот животина всякая меня, и точно, любит. Ей, животине, плевать, что я горбатый да одноглазый.
И, положив руку на голову пса, пастух произнёс еле слышно, так, что слова его различила только Эфра, стоявшая ближе всех:
— Всё, Тарк! Тихо. Быстро назад, к Андромахе!
Пёс вновь осел на задние лапы, тихо завизжал и медленно, пятясь задом, отполз к креслу царицы, продолжая вилять хвостом.
— Всем выйти, я сказала! — уже резко проговорила Андромаха, делая страшные усилия, чтобы не показать охватившего её возбуждения. — Я хочу выслушать этого человека, как он просит, один на один. Если Тарк ему доверяет, значит, он не причинит мне вреда. Феникс, Гелен, ступайте!