— Ахилл, Ахилл! — крикнула Пентесилея, бросаясь к нему и тоже падая на колени. — Ахилл, я убила Антифота!
Он сделал над собою страшное усилие и улыбнулся.
— Этот всё говорил, что нет мужчины, который бы убил его... Вытащи копьё, Пентесилея.
— В сердце? — резко спросила она.
— Нет. Рядом. Мне повезло. Вытащи его, ну... У остальных не такая твёрдая рука, а у меня не хватит сил.
Она рассекла секирой нагрудник мужа, вынула из пояса и положила себе на колени полосу ткани. Затем, взявшись за древко, могучим рывком извлекла копьё из раны. Кровь, до того стекавшая густыми каплями, теперь хлынула струёй, но амазонка быстро зажала рану тканью. Потом, приподняв Ахилла, плотно обмотала его грудь и, сняв с себя пояс, закрепила повязку.
— Мы отнесём его в лагерь, и лекари обработают рану! — воскликнул Яхмес. Его губы дрожали, голос срывался, он готов был расплакаться.
— Где Гектор? — глухо спросил Ахилл, очнувшись после мгновенного обморока.
— Там, в центре битвы.
— Он в опасности, Пентесилея... Прошу, помоги ему...
Она сжала рукой его мокрую от пота и крови ладонь.
— Ты продержишься, Ахилл?
— Да, да... Попади оно в сердце, я был бы уже мёртв. Ну, родная моя, иди! Прошу тебя!
Амазонка поцеловала бледные губы мужа и, вскочив, крикнула египтянам:
— Берегите его!
Вскоре она уже была рядом с Гектаром, который отбивался от нескольких десятков наседающих на него врагов. Секира Пентесилеи сверкнула рядом с царём, свалив лестригона, который метил в героя копьём.
— Ахилл жив! — выдохнула амазонка. — Его рана не смертельна. Антифот убит.
— Хвала Великому и Единственному Богу! — прохрипел Гектор, не поворачивая окровавленного лица, лишь мельком глянув на неё. — Мы почти победили, Пентесилея. Надо выстоять!
— Мы добьём их! — амазонка снова ударила и ринулась за отступившим от неё раненым лестригоном. — Куда, отродье демона?! Струсил?! Они уже дрогнули! Лестригоны дрогнули! Держись, Гектор, слышишь!
Последние слова она прокричала во весь голос, и услышал их не только царь Трои.
Занятые битвой, они не обращали внимания ни на что, хроме поля боя. Между тем из-за мыса уже некоторое время назад показались два корабля. Они шли на вёслах, свернув паруса. Казалось, гребцы раздумывали, приставать ли им к берегу, на котором кипела страшная битва. Высокий человек в боевых доспехах, стоявший на носу одного из кораблей, из-под руки напряжённо всматривался, пытаясь понять, что происходит.
Некоторые из сражающихся краем глаза заметили эти корабли. Увидел их со своей колесницы и Рамзес. В недоумении он понял, что это чужие суда, явно не египетские и совершенно точно не финикийские — об этом говорила форма их носа и кормы, расположение мачт. Однако они были и не лестригонские — в чём фараон, впрочем, не сомневался.