Хлопнула дверь в подъезде, Петька вздрогнул. Приподнялся на кровати, настороженно прислушался к шагам на лестничной площадке. Шаги простучали мимо, Петька облегченно перевел дыхание. Он не мог объяснить себе, что происходит с ним. Он боялся думать об этом. Неужели насмешки ребят, испытующие взгляды учителей, затаенная настороженность к нему Елены Викторовны так гнетут и пугают его? Его, Петьку, который готов ради Юльки вступить в единоборство даже с ее одноглазым дедом?..
Петька не заметил, как вновь задремал. А когда открыл глаза, на его кровати сидела Юлька.
— Какой ты соня, уже одиннадцать часов, — проговорила Юлька, улыбаясь. — Елена Викторовна сказала, что ты опять заболел. Вот, прибежала проведать.
Петька смотрел на девочку и молчал. Сердце его билось четко и гулко, в виски постукивали резиновые молоточки. Он еще не знал, что скажет Юльке, он еще ничего не решил…
— Вчера от мамы письмо получила, — девочка, совсем как Елена Викторовна, поправила на Петьке одеяло, — пишет, что скоро приедут.
— Юлька, — произнес Петька и не узнал своего голоса, — нам нельзя, не надо больше встречаться…
— Что ты сказал?
— Над нами все смеются, даже Коська, даже Варвара Федоровна. Нам нельзя с тобой дружить, Юлька.
— Нельзя дружить?
— Да, нельзя. Давай прекратим все это, мы еще не взрослые, нам надо кончить школу и только потом… — Петька не смотрел на девочку и сам удивлялся, откуда у него берутся эти сухие, холодные слова: — Давай будем как все, Юлька, не будем больше встречаться.
Девочка молчала. Петька решился и поднял на Юльку глаза. И отшатнулся: на него смотрели глаза отца. Да, да, такие растерянные, беспомощные, кричащие от боли глаза были у его безрукого отца тогда, после упреков матери. Они навсегда врезались в Петькину память.
— Юлька, — пробормотал он, — ты не думай, что я боюсь, я только хочу…
Не отвечая, девочка вскочила с кровати и, споткнувшись о стул, на котором стоял Петькин завтрак, бросилась к двери.
— Юлька! — крикнул Петька отчаянно. — Юлька, подожди!
В ответ хлопнула дверь.
Все произошло так стремительно и неожиданно, что Петька долго не мог прийти в себя. Он совсем не то хотел сказать Юльке, эти слова вырвались у него помимо воли, словно кто-то другой произнес их за него. «Да и что такого я ей сказал? — подумал вдруг Петька, успокаивая себя. — Подумаешь, какая нервная! В конце концов, я забочусь не только о себе, но и о ней. Даже больше о ней, чем о себе. Ей ведь тоже, наверное, трудно переносить все эти насмешки, эти косые взгляды, эти упреки и советы с многозначительными недомолвками. И я хочу, чтобы Юльке было лучше, я забочусь о ней, только о ней».