Однажды произошло одно неприметное событие, которое помнит теперь только он, Данила. В тот день он впервые почувствовал беду, которая приблизилась к их дому. Это случилось вскоре после смерти бабушки. Они с Аркашкой Черным мастерили в зарослях акации самопал, как вдруг Данила увидел мать, идущую по набережной с каким-то незнакомым человеком. Человек этот был маленького роста и едва доходил блестящей на солнце лысиной матери до плеча. Данила не мог сразу сообразить, что поразило его. И только спустя мгновенье понял: руки! Лысый и мама шли держась за руки!
— Хахаля завела, — тотчас определил Аркашка, проследив за взглядом Данилы, и, отвечая на его немой вопрос, коротко разъяснил, зачем ходят к матерям хахали. — К моей мамке тоже ходил один, — продолжал Аркашка, — поначалу конфет приносил и денег мне давал, а потом батя про него дознался и мамку по голове бутылкой стукнул. А мамка думала, что это я бате про хахаля сказал, и лыжи мне не купила.
Прячась за кустами, они вплотную подобрались к решетчатой ограде и стали наблюдать за парочкой.
Неподалеку от сквера лысый распрощался с мамой. Он долго не отпускал ее руку, и мама, смеясь, уперлась ему в грудь свободной рукой и легонько оттолкнула лысого.
— Точно, хахаль! — подтвердил Аркашка. — Жди, придет с конфетами.
Лысый и впрямь скоро появился в их доме. Но появился с разрешения папы. Накануне его прихода Данила проснулся ночью от шепота матери. Кровать родителей стояла совсем близко от его диванчика, и он слышал каждое их слово:
— Знаешь, Миша, Емелин из Союза художников набивается к нам в друзья, — сказала мама.
— Чего ему надо? — сонно буркнул папа.
— Миша, — укоризненно прошептала мама, — ты что, не можешь понять таких вещей или не хочешь? Да я нравлюсь Емелину!
— Да? — промычал папа. — Ну и что?
— А то, что Емелин идет сейчас в гору и скоро будет в Союзе большой силой. Иметь такую поддержку…
— Чего ты от меня-то хочешь? — спросил папа.
— Я думаю, нам надо подружиться с Емелиным, — объяснила мама. — Пригласить его к нам, тебе с ним познакомиться.
— Ну, пригласи, — согласился папа, — только меня уволь от общения. Мне сейчас просто не до знакомств. И давай спать.
Все произошло почти так, как предсказывал Аркашка Черный. Лысый появился у них через несколько дней после того ночного разговора родителей. Мама подтолкнула Данилу к лысому, сказала:
— Мой сын Данила.
Лысый, морщинисто щурясь, расстегнул портфель и достал коробку конфет. Веко глаза Данилы задергалось, он принял коробку из рук лысого и, прикрывая ею глаз, вдруг громко рассмеялся и выскочил за дверь. Потом мама укоряла его, стыдила, объясняла, что так нельзя вести себя со взрослыми незнакомыми людьми, а Данила думал: почему мама с папой считают, что он ничего не понимает? Он давно все понимает, все! Он знает даже то, о чем еще не подозревает папа и сама мама, возможно, не совсем ясно осознает. Только он предчувствует: скоро всем — и папе, и маме, и ему — будет плохо. Воспитательница Нина Петровна каждый день напоминает им в садике, что они должны быть честными, всегда говорить только правду, бороться против лжи, обмана. В садике обман и ложь Даниле были предельно ясны: Витька Бабинов. При любом удобном случае Витька открывал чужие шкафчики и шарил по карманам пальто. И если находил конфеты, тут же съедал их. Они дружно боролись против этого зла — сообщали Нине Петровне о Витькиных делишках, хором стыдили его, отказывались с ним играть и дружить. Но то, Данила понимал — было детской ложью. Здесь же взрослая ложь грозно входила в их дом. Он чувствовал ее, ощущал, но ничего не мог поделать, ничего не мог предпринять против нее. Возможно, он решился бы поговорить о своих сомнениях с родителями, чтобы все стало ясно и просто, как раньше, но… Они просто посмеются над ним, как бывало всегда, когда он пытался выяснить у них какой-нибудь серьезный вопрос. Например, откуда берутся дети? Когда он спрашивал их об этом, папа с мамой нехорошо усмехались, переглядывались и говорили, что детей находят в капусте. Он уже тогда не верил им и шел за разъяснением к Аркашке Черному…