Шаги меж тем приближались. Определить количество идущих, нисколько не сомневаюсь, не получилось даже у Грека. Но их несколько, и явно люди опытные — стараются не шуметь, до сих пор не произнесли ни слова.
Когда мне уже казалось, что незваные гости вот-вот покажутся сами, раздался Гришин голос:
— Стоять! — И столько в нем было требовательности и неумолимости, что, будь я сам на месте этих людей, застыл бы как вкопанный.
Голос у Гриши действительно хорош. Мощный такой, в отличие от него самого, довольно плюгавого и не по годам морщинистого. Судя по тишине, те действительно застыли на месте.
На какое-то время. Затем послышались шорохи, которые, несомненно, указывали на то, что они, подобно нам, укрылись в одной из квартир этажом ниже. Или в нескольких, тоже разбившись на части. Никто внизу затворами лязгать не стал. Этим людям незачем ими лязгать. Потому что у каждого патрон в патроннике, а снять предохранитель при должном навыке можно и совершенно беззвучно.
Гриша, который находился в паре с Греком, больше голоса не подавал, снизу молчали тоже. Наконец наш вероятный противник не выдержал первым:
— Эй! Может, разойдемся миром?
— Не исключено, — ответил Гриша. Он явно озвучивал Грека, а не проявлял собственную инициативу. — Тем более воевать тут не из-за чего.
— Что, и наверху такая же история?
— Да. За исключением одной квартиры. Но и там не разживетесь.
— Особенно после нас, — хмыкнул Гудрон, и я молча с ним согласился.
Хотя с какой стороны посмотреть. Все-таки на кухне осталось много такого, что является ценностью для этого мира.
— Ну так что, расходимся? — снова донеслось снизу.
— А вы чьи будете? — поинтересовался Гриша.
Вопрос вполне резонный: возможно, там находятся хорошие знакомые. Или наоборот — враги. Должны же быть у Грека враги? Недаром он молчит до сих пор, чтобы до поры до времени не дать понять, кто мы именно.
Сноудену ответил совсем другой голос:
— Я — Рыбак. Егор Рыбаков.
— Не слышал о таком, — снова прокомментировал Гудрон. — Какие-то залетные.
— С кем имею?.. — поинтересовался тот, который назвал себя Рыбаковым.
— Вениамин Громов, — представился Грек, и я наконец-то узнал его имя и фамилию.
— Тот самый Грек из Фартового?
— Именно.
— Ну тогда нам точно делить нечего. — Напряжения в голосе говорившего стало значительно меньше. — Расходимся?
— Давно пора.
Грек, повесив карабин на плечо, начался спускаться вниз, а за ним и остальные. Когда мы проходили мимо, эти люди держали руки подальше от оружия. Их было семеро, но толковое снаряжение имелось только у четверых.
Гудрон демонстративно подкидывал на руке гранату. Судя по округлой рубчатой форме, «лимонку», я такие только в кино и видел. И даже не подозревал, что она у него имеется вообще. Уже поравнявшись с людьми Рыбака, Гудрон сунул гранату в карман разгрузки. Затем произошло неожиданное. Вытащив из другого кармана пустую бутылку из-под пива, он вручил ее одному из них, присовокупив: