— Тебя не должно здесь быть. Почему ты здесь?
Она всегда любила его больше. Даже когда она оставила нас голодать. Именно его она обнимала, когда приходила домой. Только у него она просила прощение за свое отсутствие. Он всегда был на первом месте. Для нее и Сэнди. Что было такого в Гаррете, что она любила его больше, чем меня, я так и не разобрал. Даже после того, как я заработал много денег и дал им лучшую жизнь, я все еще оставался уродом в нашей семье.
Но кровь на моих руках изменила это. Ее было много разбрызгано по полу. Некоторая часть была моей собственной. Но большая часть принадлежала другому человеку.
— Где Сэнди?
Я покачал головой и оттолкнул воспоминания, не желая пережить это снова, особенно первые моменты после этого. Те моменты, которые сломали меня. Что заставило меня пережить это снова после сегодняшних событий. Это мужчина, который уничтожал женщин, которых он любил, пока от них не оставались лишь безжизненные оболочки или смерть.
Я прижал Джулию к груди. Она бы никогда не поступила как моя мама, Элейн, или как Сэнди.
Она была сильнее их. Но слишком быстро становилось очевидным, что не имело значения, насколько сильной женщиной была, я находил очередной способ уничтожать их, заставляя их каким-то образом ненавидеть меня.
Слова моей матери в ту ночь были словно эхом слов, написанных кровью на пятнистой стене: «Ты сделал это».
Может быть, и так.
Может быть, я заслужил все это. Может быть, я заслужил наказание за то, что сделал, и что нет. Блядь, как же мне жаль. Даже после того, как я последовал вверх по лестнице за моей матерью и нашел еще больший ужас, я не сожалел о том, что сделал. Я даже не хотел что-либо вернуть. Даже тогда, когда я сделал большое отверстие в голове этого куска дерьма. Мне не было жаль. Хотя какая-то извращенная часть меня хотела сделать это снова. Даже после того, как я нажал на спусковой крючок, я хотел сделать это снова. Наполнить его мозг свинцом и обезобразить его, сделать его несуществующим. Стрелять до тех пор, пока он не превратился бы не более чем в размазню на треснувшем полу. Я бы сделал это, если бы мне не нужно было помогать ей. Если бы она во мне не нуждалась, я сделал бы это и, возможно, даже большее.
И может быть это стало всему причиной. Там было слишком много грехов, злых мыслей, надежд, планов. Все это и даже больше. Я хотел снова кого-то ударить. Внезапная необходимость врезать кому-то наполнила мою сущность. Я бы почувствовал себя лучше, сделав это. В одной из комнат «Восхищения» была боксерская груша. Я мог просто прийти туда и выпустить гнев, тем самым вернуть себе здравый смысл, вместо этой жалкой кучи, которой я являлся прямо сейчас. Но я не мог заставить себя оставить ее, или даже подняться.