— Нет, — я толкнулся к ней. — Продолжай прикасаться ко мне.
Она прижмурилась.
— Я не собираюсь прикасаться к тебе, пока ты будешь продолжать говорить об этом.
Я схватил ее руку и поместил назад на мой член. Пускай все катилось в ад, я был готов разорвать все к чертям собачьим, и похоронить себя в ней.
— Ты думаешь о нем?
— Коул…
— Это делает тебя влажной, Джулия?
Воспоминания о ее сексе с Виком было подобно вскрытию старой раны. Вся та ненависть, ревность, нужда сделать её своей, бурлили в бассейне гнева.
— Я не знаю, Коул. Становишься ли ты твёрдым, вспоминая свой трах с Элейн?
— Нет, — мой ответ был незамедлительным.
— Ты серьёзно, не трахал ее? — спросила она, как если бы она только что вспомнила откровение, которое сбило нас обоих с толку, что послужило для Джея дополнительным временем, чтобы выкрутить наручники.
— Нет, — я сделал шаг назад.
Воздух между нами, казалось, трещал и плавился, даже при том, что между нами отсутствовал любой другой контакт.
— Что ты делаешь?
Она тяжело дышала, а большая грудь так часто поднималась, что заставляла меня хотеть опуститься на колени и боготворить ее словно божество, которым она и являлась.
— Я выйду, так что ты сможешь принять душ, — эти слова дались мне с трудом.
Одна часть меня хотела сорвать с ее тела эти маленькие изумрудные трусики, и трахнуть ее так сильно, чтобы она никогда не смогла вспомнить свое имя. Но другая моя часть, та, с которой я встречался не очень часто, хотела наказать ее за трах с тем ублюдком передо мной, за то, что она пришла в себя с его помощью, даже не смотря на то, что я изливал перед ней свою душу. Часами, днями, которые она даже не помнила.
Мне хотелось даже посмеяться над собой. Как я докатился до такой жизни? Стал парнем, зависимым от киски настолько сильно, что я пел дифирамбы и обещал бросить весь мир к ее ногам, только бы она вернулась ко мне. Я запустил руку в свои волосы и уставился на нее, самую красивую женщину, которую я когда-либо встречал. Сильную, прекрасную во всех долбанных смыслах. Она была влажной для меня. Ее прекрасное тело было готовым, жаждущим меня. Но моя чертова тупая гордость была ранена, и я хотел, чтобы она почувствовала эту боль.
— Почему? — она прикусила свою губу, заставляя меня ходить по краю. — Ты можешь принять душ со мной.
— Я пас.
И вышел из ванной комнаты. Даже не смотря на каждую мою часть, желающую трахнуть ее до бессознательного состояния, я не сделал этого.
Я завертел своей головой. Я просто схожу с ума.
* * *
— Мы не можем найти Кевина Малона.
— Что? — я сжал свой лоб, остановившись в холле напротив комнаты Джулии со своим телефоном, прижатым к моему уху. Было утро, не прошло даже двадцати четырех часов с тех пор, как я оставил ее в ванной влажную и жаждущую моего твердого члена.