Тем более, боя действительно не было, так лишь, световое представление и пара фокусов с природными явлениями. Давина вмешалась слишком рано, чтобы мы успели что-либо сделать.
— Конечно, извините, что потревожили, — с некоторым напряжением отозвался страж, кивнул, соглашаясь, развернулся и вышел.
Следом за ним исчезли и все остальные. Администратор, вежливо извинившись за доставленные неудобства, вышла вслед за остальными, с той стороны закрыв за собой двери.
И остались в итоге лишь мы: я и полный зал слегка раздражающих меня существ, глядящих сейчас со всех сторон со смесью страха, напряжения, интереса и некоторого даже восторга. Последние два принадлежали айринам.
Вот именно поэтому я терпеть не могу аристократов. Что за айрины? Сидят в обществе эоров, но заглядываются на других. Они о морали вообще слышали?
Однако больше всех раздражала та из присутствующих айрин, что сидела сейчас напротив меня. Позабыв вообще обо всём, Инта начала призывно улыбаться, задумчиво накручивая прядь тёмных волос на палец с длинным чёрным ногтем, улыбаясь при этом так, будто и не было между нами долгих отношений и расставания в целый год — будто мы только сейчас познакомились и она всеми силами пыталась заманить золотую рыбку в свои сети.
Тишина, повисшая в зале, не располагала к разговорам. Пришлось, раздражённо вздохнув, создавать вокруг нашего столика глушащую звуки мерцающую тёмную стену.
— Быстрее, — совсем невежливо поторопил я медлительную Инту, — в чём заключается твоя проблема?
— А ты что, куда-то спешишь? — Игриво улыбнулась она и, изогнувшись, потянулась через стол к моей руке.
Откинувшись на спинку стула, я убрал ладони со стола, не позволяя айрине коснуться их, и внимательно на неё посмотрел. Взгляд, который она всегда терпеть не могла, о чём прямо и заявляла: прямой, немигающий, серьёзный и требовательный.
За год ничего не меняется, она всё также хмурится и одновременно с тем поджимает алые губы, отводит взгляд и частично теряет весь свой игривый настрой.
— Инта, я не собираюсь ждать до утра, — спокойно предупредил её в последний раз.
И она отлично это поняла. Вздохнула, приведя в движение всё своё богатство, подчёркнутое глубоким декольте тёмного платья, и тут же стрельнула в меня взглядом, явно намереваясь поймать на подсматривании.
Раньше повёлся бы, сейчас даже взгляда от её лица не оторвал, продолжая безразлично ожидать каких-либо слов. Просто вдруг я кардинально пересмотрел своё отношение не только к данной айрине, но и ко всем им в целом.
Зачем мне то, что выставляется на всеобщее обозрение? Её грудь в неизменном глубоком вырезе любого платья повидала уже вся столица.