— Уверена, что купального костюма будет достаточно, — сказала она сдержанно, и ее лицо еще более покраснело. Он ответил ей усмешкой, перед тем как выйти из комнаты.
Как же все-таки ее занесло сюда? Бетти на мгновение застыла в неподвижности, пристально глядя на свое отражение в одном из длинных узких зеркал, развешанных по стенам. Дорогое вечернее платье дало ей уверенность в себе, в которой она так нуждалась нынешним вечером, а теперь она была готова сорвать его вместе с моральными запретами и остаться беззащитной и уязвимой. Она, должно быть, сумасшедшая. Элизабет снова посмотрела на стройную золотоволосую девушку в зеркале. Она играет с огнем, в самом деле, играет — и, тем не менее, похоже, не способна бросить спички.
— О, дьявол! — Она состроила гримасу, меж тем как паника охватывала ее все больше. — Что же ты делаешь, Элизабет Макафи?
Филипп был уже в воде, когда она, осторожно ступая, появилась из амбара. Его темная фигура вспарывала водную гладь с такой энергией, что ею вновь начало овладевать тревожное предчувствие. Он был таким сильным, таким мужественным, прекрасно контролировал себя… Совсем как Джон. Оба хладнокровные, обходительные, циничные, они имели явное преимущество перед рядовыми мужчинами.
По долгу службы она встречалась с множеством мужчин. Некоторые были красивыми, некоторые интересными в общении, попадались и посредственности. Но Филипп был иным. Он имел нечто такое, чему трудно подобрать название, но что безотказно действует на любую женщину от шестнадцати до шестидесяти. Джон обладал этим качеством тоже.
Как ни была Бетти ненавистна мысль о человеке, за которого она вышла замуж, отдав ему свою душу и тело, она признавала его неотразимую притягательность. Но влечение быстро улетучилось. Остался только зловонный след предательства и обмана.
Элизабет не думала, что Филипп способен на такую подлость. Она стояла в тени, наблюдая за мощными, равномерными взмахами его рук на вспененной поверхности воды. Но Филипп не принадлежал ей. У него были женщины, множество женщин; он жил холостяцкой жизнью, которой наслаждался, возможно, с благословения Мирей.
Мирей. Она вспомнила слова Робера, сказанные как бы между прочим несколько часов назад, когда во время танца они наблюдали Филиппа и его подругу: «Они составляют красивую пару, не так ли? Каждый раз, когда я вижу их вместе, как сейчас, я всегда удивляюсь, почему Мирей не обратит внимания на богатство семьи де Сернэ». Ну, когда-нибудь обратит. Элизабет горько усмехнулась. Конечно, обратит. К тому же они подходят друг другу.