– Светлорд? – заговорил один из рабочих, почесывая голову под шапкой. – Я просто разгружался. Это я и делал, да.
– В накладной значится пиво, – сказала Адолину Рушу, юная ревнительница.
– Район номер два. – Адолин постучал костяшками левой руки по фургону. – Таверны возводятся вдоль центрального коридора с подъемниками в шести перекрестках отсюда. Моя тетушка четко объяснила это вашему великому лорду.
Рабочие продолжали таращиться на него.
– Я могу выделить вам письмоводительницу, чтобы все показала. Грузите ящики обратно.
Мужчины вздохнули, но принялись составлять ящики в свой фургон. Они знали, что не стоит спорить с сыном великого князя.
Адолин повернулся, чтобы окинуть взглядом глубокую пещеру, которая превратилась в беспорядочное скопище припасов и людей. Мимо пробегали дети. Рабочие устанавливали палатки. Женщины набирали воду из колодца в центре. Солдаты несли факелы или фонари. Даже рубигончие носились туда-сюда. Четыре целых военных лагеря, полных народу, в неистовом порыве пересекли Расколотые равнины и попали в Уритиру, и Навани отчаянно пыталась подыскать для каждого правильное место.
Невзирая на хаос, Адолин был рад этим людям. Свежие силы, они не пострадали в битве с паршенди, во время нападения Убийцы в Белом и ужасного столкновения двух бурь.
Холиновские солдаты выглядели ужасно. Рабочая рука самого Адолина была в бинтах и все еще пульсировала от боли – он сломал запястье во время битвы; на лице переливался всеми цветами жуткий синяк, но всех, кто спасся, можно было отнести к везунчикам.
– Светлорд, это похоже на вина. – Рушу указала на другой фургон.
– Восхитительно, – проворчал Адолин. – А кто-нибудь вообще обращал внимание на указания тети Навани?
Он разобрался и с этим фургоном, потом ему пришлось улаживать спор между мужчинами, которые сердились из-за того, что их направили таскать воду. Они заявляли, что это работа для паршунов, ниже их нана. Пришлось напомнить, что, к несчастью, паршунов больше нет.
Адолин их успокоил и предложил основать гильдию водоносов. Отец такое точно одобрит, но молодой человек тревожился. Есть ли у них деньги, чтобы платить всем этим людям? Жалованье рассчитывалось исходя из ранга, и нельзя было без причины взять и превратить кого-то в раба.
Адолин радовался работе, она помогала ему отвлечься, и, хотя он не был обязан проверять каждый фургон лично – ему полагалось только надзирать, – он самозабвенно занимался мелочами. Участвовать в тренировочных боях он не мог из-за запястья, а если слишком долго сидел в одиночестве, то начинал думать о том, что случилось накануне.