— Спасибо, что пришла! — пробравшись к Светлане сквозь толпу гостей, громко сказал Илья, стараясь перекричать музыку, и сунул ей в руки бутерброд.
— Спасибо, я не голодна, — попыталась было отказаться она, но Илья отрицательно покачал головой, давая понять, что не принимает отказов.
— Да ты попробуй только!.. Язык проглотишь! Это же знаменитый килулейб, гордость Эстонии!
Светлана с сомнением перевела взгляд на бутерброд. Выглядел он и впрямь крайне аппетитно: на куске чёрного хлеба, намазанного сливочным маслом, лежали нарезанные овальными ломтиками и присыпанные свежей зеленью яйца, сваренные вкрутую, а из-под них поблескивала серебристым бочком солёная килечка.
— Ешь, ешь, — заметив, что она всё ещё колеблется, подбодрил Илья. — Тебе нужно лучше питаться. Вон какая худая… аж светишься.
Светлана послушно поднесла бутерброд к губам и откусила. Это действительно было вкусно, и она с благодарностью улыбнулась Илье.
Он же тем временем потянулся за лежащей на кровати гитарой и сделал знак кому-то из товарищей:
— Эй! Приглушите-ка шарманку ненадолго.
Музыка стихла. Все с интересом уставились на Илью, любовно устраивающего гитару у себя на коленях. Он задумчиво, даже лениво, перебирал струны, словно размышляя, что ему следует исполнить. Наконец, встряхнул головой, отбрасывая упавшую на глаза прядь волос, взглянул Светлане прямо в глаза — и заиграл, а потом и запел.
— Песни у людей разные,
А моя одна на века:
Звёздочка моя ясная,
Как ты от меня далека!
Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоём вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле…[6] Светлана даже жевать перестала от неловкости. Она страшно боялась, что подавится и начнёт кашлять прямо в лицо Илье. Это было бы не слишком вежливо по отношению к нему… И всё-таки, хоть бы он уже перестал так пялиться, её смущал этот откровенный горячий взгляд.
— Облако тебя трогает,
Хочет от меня закрыть.
Чистая моя, строгая,
Как же я хочу рядом быть…
Справедливости ради, у него был красивый, даже очень красивый голос. Такой… настоящий, мужской, и в то же время льющийся легко и мелодично. Светлана поймала себя на том, что в особо пронзительных моментах у неё по телу начинают бегать мурашки.
Когда песня закончилась, все принялись выражать Илье свой бурный восторг, похлопывать его по плечу и забрасывать комплиментами. Он же не отрывал взгляда своих пронзительных карих глаз от Светланиного лица. Для того, чтобы спокойно дожевать и проглотить бутерброд, ей даже пришлось отвернуться — иначе она точно поперхнулась бы.
— Эту песню я пел специально для тебя, — наклонившись к её уху, доверительно сообщил Илья.