С одной из афиш на него смотрела девчонка. Он таких никогда прежде не видел. И дело даже не в том, что она была красивой — вернее, не только в этом. Что-то было в её глазах… некое загадочное лукавство, словно она заговорщически подмигивала пацану, приглашая узнать какой-то необыкновенно важный секрет. При этом казалось, что ей самой-то уже давным-давно всё известно про него, Тимофея — вся его подноготная. Он был перед ней весь, как на ладони, но это почему-то не раздражало, а радовало. У девчонки были удивительные глаза — светлые, бездонные, лучистые…
Минут пять Тимофей торчал перед кинотеатром, пялясь на афишу, не в силах оторвать взгляд от девчонкиного портрета. Затем прочитал название фильма и рванул к кассе.
— Сколько стоит билет на «Самое лучшее лето»? — выдохнул он в полукруглое окошечко.
— Двадцать копеек на две серии, — равнодушно отозвалась кассирша. — Но сегодня сеансов уже не будет. Завтра приходи в десять утра… Или в час дня.
— Дайте мне два билета на завтра, — выдохнул он торопливо, трясущимися руками развязывая свой мешочек и пересчитывая монетки на ладони. — На десять… И на час тоже.
Он и сам не понимал, что на него вдруг нашло. Словно с ума сошёл из-за какой-то картинки! Да может, эта девчонка на самом деле вовсе не такая уж и красивая. Может, это просто художник так её изобразил…
Фильм его просто потряс. Он просмотрел его два раза подряд, а затем вернулся к кассе и купил ещё два билета — на следующий день.
Так он ходил на «Самое лучшее лето» целую неделю — до тех пор, пока его не сняли с показа, заменив другим. Кассирша и билетёрша уже запомнили его в лицо и только посмеивались. Содержимое копилки заметно поредело за эти дни.
Когда фильм перестал идти в кинотеатре, Тимофей умолил работниц подарить ему ту самую афишу. Поначалу они гнали его прочь, сердились, говорили, что это не положено. Он упрашивал со слезами в голосе и даже обещал заплатить. В итоге они сжалились и отдали афишу просто так, задаром. Не было в тот момент на свете человека, счастливее Тимофея…
Он повесил афишу у себя в комнате и отныне засыпал, глядя в эти огромные бездонные глаза. «Я люблю тебя, Анфиса!» — тихонько шептал он, безумно стесняясь собственного признания и краснея. Он даже не отдавал себе отчёта в том, что актриса носит совершенно другое имя, что сейчас она, должно быть, уже выросла и, скорее всего, вышла замуж — ведь фильм вовсе не был новинкой…
Это лето действительно стало самым лучшим в его жизни. Тогда он понял, каково это — любить по-настоящему. Во всяком случае, так ему казалось. Ему только-только исполнилось десять лет.