– Твоя мать будет в желтом, – сказал лорд Кэрроу, обладавший выдающимся даром игнорировать все, что казалось ему бессмысленным. – Она рассчитывает, что ты наденешь что-нибудь, сочетающееся по цвету.
– У меня только одно подходящее платье и, к сожалению, оно зеленое.
Он чопорно направился к выходу, но внезапно обернулся:
– Через десять лет ты будешь с благодарностью вспоминать, что тебя подтолкнули к действию.
– Ты все это со мной проделываешь, полагая, что знаешь, что я буду думать через десять лет? Ты идиот.
– Мисс! – воскликнула Элис.
– Мы все встречаемся внизу в восемь, – сказал лорд Кэрроу, изо всех сил стараясь сохранить спокойный тон.
Грэйс наклонила голову, как будто спрашивая, почему он еще не закрыл за собой дверь.
Дверь захлопнулась, и Элис разразилась в ее адрес долго сдерживаемыми упреками.
– Довольно, – сказала Грэйс, позволив ей слегка выпустить пар.
Элис раздосадованно плюхнулась на стул и продолжила свое занятие. Она пришивала оторвавшийся стеклярус к зеленому вечернему платью. Грэйс не надевала его уже несколько лет, и бисеринки, одна за другой отрываясь от ткани, падали на дно гардероба. Грэйс, сидя перед зеркалом, наблюдала за своим отражением, втыкавшим шпильки в прическу, но перед ее внутренним взором вставала комната в колледже, которую сейчас приводят в порядок, подготавливая для новой неизвестной студентки, что поселится здесь в начале следующего триместра.
Слуга выкрикнул ее имя, и головы на мгновение повернулись в ее сторону. Со времени поступления в Оксфорд она ни разу не бывала в лондонском свете и потому обрадовалась, заметив несколько знакомых лиц, одно из которых принадлежало Фрэнсису Фэншоу. Она начала было поднимать руку, чтобы протянуть ему, но он холодно улыбнулся и быстро отошел. Грэйс опустила руку, чувствуя себя уродиной. Ее братья устремились навстречу друзьям по кавалерийской службе, а она обвела глазами зал в поисках черной шевелюры, однако, если Мацумото и был уже здесь, то не среди танцующих. Она видела лишь дипломатов с их элегантными женами и приглаженных нарядных клерков из самых важных департаментов Форин-офиса, но все они были англичанами с одинаковым цветом волос и схожей осанкой, хотя под сияющими люстрами и порхали обрывки разговоров на дюжине разных наречий. Ясно было, что ни один из этих языков не был японским. Грэйс сглотнула слюну и огляделась в поисках свободного места.
На нее пахнуло ароматом дорогого одеколона, и пара затянутых в белые перчатки рук легла на ее плечи.
– Пошли, Кэрроу, хватит кривиться на этих бедных женщин, пойдем поиграем в достойную игру.