– Вы уверены?
– Завтра вечером в семь, это не слишком рано?
– Нет, хорошо; я буду дома к шести, – сказал Таниэль и тут же прикусил язык. Он не мог припомнить, с каких пор начал думать о Филигранной улице как о доме.
Грэйс кивнула в ответ.
– Отлично, договорились. Завтра в семь. Какой у вас адрес?
Ему пришлось попросить у официанта бумагу и ручку.
– Благодарю вас, – сказал он тихо.
– Ну что вы. Мне приятно будет оказать вам услугу, это будет хоть какой-то компенсацией за мои вчерашние бесполезные дамские маневры.
Грэйс налила ему еще чаю, и они поговорили о погоде и о Ньютоне. Через час, рассчитавшись за них обоих, она ушла. Таниэль смотрел, как торопливым шагом, чтобы не промокнуть под дождем, она идет снаружи мимо окна. Зеленое платье придавало ей эксцентричный вид, а стриженые волосы делали ее похожей на девушку из работного дома.
Когда Таниэль вернулся на Филигранную улицу, Мори в мастерской не было. Катцу помахал ему тремя из своих четырех щупалец со стола, где он, крадучись, преследовал механических птичек. Птички суетливо порхнули мимо Таниэля и уселись в витрине, а маленький осьминог спустился вниз по ножке стола и последовал за ними; пока он полз по полу, его металлические сочленения издавали звуки цвета морской волны. Надеясь, что Мори нет дома, Таниэль пошел наверх, чтобы снять запонки и обдумать, каким образом можно будет объяснить завтрашний визит Грэйс. Однако, поднявшись по лестнице, он услышал звук бегущей воды. За его собственной спальней коридор поворачивал под острым углом и заканчивался узенькой лестницей. Попав в этот дом впервые, он думал, что лестница ведет на чердак, но на деле помещение наверху оказалось оборудованным под ванную комнату. Хотя, на первый взгляд, верхняя часть дома казалась странным выбором для размещения ванной, ознакомившись поближе с географией старого здания, Таниэль увидел, что помещение находилось непосредственно над паровым котлом. Из серебряных кранов бежала обжигающе горячая вода, пахнущая чистотой, как гостиничный гладильный пресс.
– Чайник внизу только что закипел, – послышался голос Мори из-за чуть приоткрытой двери.
– Мне можно войти?
– Да.
Таниэль чуть приоткрыл дверь, но тут же закрыл ее снова.
– Вы принимаете ванну.
– А что, по-вашему, я могу делать?
– Убираться.
– Я не могу перекрикиваться с вами через дверь. Заходите. Я не барышня.
Таниэль сел на пол спиной к двери, откуда видны были только голова и плечи Мори. Из-за мокрых волос его черты казались острее, чем обычно, капли воды блестели на выпирающем позвоночнике. Несмотря на то, что он часто ходил с закатанными рукавами, цвет его кожи на руках и груди был одинакового оттенка. Его кожа не была ни темной, ни светлой; там, где у белого человека вены просвечивают голубым, у Мори ничего не было видно. Это свойство придавало ему более завершенный вид.