– А ты куда отправишься после окончания триместра? – спросила она Мацумото.
– В Японию. Хотя можно особенно не торопиться, так что я решил выбрать неспешный маршрут через Европу.
Грэйс нахмурилась.
– То есть сразу из Лондона? Прямо оттуда ты едешь домой? Ты ничего не говорил.
– А ты ни о чем не спрашивала.
– Не кажется ли тебе, что такая скрытность выглядит как-то не по-дружески?
– А как насчет демонстративного отсутствия интереса?.. – приподняв бровь, парировал Мацумото.
– Что бы я ни делала, ты истолковываешь это как безрассудную страсть, – с раздражением произнесла она, хотя это было всего лишь обычное его поддразнивание. Однако у нее и без того было испорчено настроение из-за жары и неудачи с экспериментом, и, в конце концов, иногда складываются такие ситуации, когда его игривость становится неуместной.
– Послушай, ведь это ты минуту назад предлагала мне на тебе жениться.
– Ради бога, Мацумото, мы что, в Камелоте? Любовь и брак – не одно и то же. По правде говоря, очень быстро они становятся взаимоисключающими понятиями.
– Раньше ты часто брала меня под руку, – сказал он.
Она напряглась.
– Что?
– А потом ты перестала это делать, – продолжал он, не давая себе труда повторить фразу. – Для меня твое предложение лестно, конечно, но надеюсь, ты меня простишь. Чудесно было с тобой общаться, но, боюсь, моя семья этого не одобрит.
Она прекратила брать его под руку полгода назад, когда поймала себя на мысли, что он очарователен. Странно, но было совсем нелегко противиться обаянию человека, который, не будучи наделен от природы какими-либо выдающимися достоинствами, ведет себя так, как будто он Адонис.
– Моя семья тоже бы не одобрила. Я перестала брать тебя под руку с тех пор, как ты начал пользоваться этим отвратительным одеколоном.
– Ясно, – сказал он, но по его тону было понятно, что ей не удалось его убедить. – В таком случае прошу прощения.
– Прекрасно. Послушай, мне надо возвращаться, я хочу проверить, правильно ли я настроила зеркала. У меня есть еще почти целый день до возвращения в Лондон.
– Значит, увидимся в Лондоне?
– Возможно, но, если ты решишь к нам зайти, пожалуйста, используй черный ход; если ты попытаешься войти через парадную дверь, слуги поднимут тебя на смех.
Он помрачнел, но Грэйс не стала медлить, повернулась и пошла в сторону лаборатории. Она всегда знала, что он стремится добиться признания окружающих, чтобы потом над ними посмеяться, но при этом она никогда прежде не замечала за ним злорадства. Эта мысль засела у нее в голове, и она спрашивала себя, не была ли она для него предметом насмешек с момента их знакомства.