Ариэль заметил, что Жан, до этого довольно благодушно воспринимавший появление незваного гостя, при этих словах заметно помрачнел. И гость помрачнел, словно неосторожно задел свою кровоточащую рану. Он встал, небрежно поклонился и сухо сказал:
— Позвольте мне откланяться, господа, — и тут же покинул комнату.
Друзья, смертельно уставшие, сразу легли спать, а поутру без промедлений отправились в дорогу. Жан долго мрачно молчал, а потом обронил как бы через силу:
— Вчера я подумал, что нам легко было попасть в замок скупого барона, достаточно было сказать, что мы пришли отдать ему старый долг и показать несколько монет. Но я не стал тебе это предлагать. Может быть, тебе и интересно было бы глянуть на один из ликов нашего безумия, да у меня на это не хватило бы сил. И так могу сказать тебе, что мы увидели бы там: грязь и паутина по углам, потому что убираться некому, на ужин — отбросы, какими и нищий побрезговал бы, сгорбленный хозяин в драном рубище, бросающий на нас из-под лобья недоверчивые взгляды. И говорить с ним можно было бы только о деньгах, причём — о его деньгах, ведь даже мысль о том, что деньги есть у кого-то ещё, больно ранит души таких людей. Много ли ты потерял, не увидев это своими глазами?
— Суть, конечно, и так ясна, хотя мне пока интересно всё, что можно увидеть в вашем мире.
— И тебя не тошнит?
— Для меня важно вас понять, это моя главная миссия. Если меня начнёт тошнить, значит я провалил свою миссию.
— А меня тошнит. Сумасшедший скупец, душа которого покалечена страстью к маленьким несчастным металлическим кружочкам, бесчестит человеческий разум. А ведь у нас большинство людей такие, лишь не до такой степени. Все только и думают о деньгах. Юный транжира ни сколько ни лучше. Никчёмное, абсолютно бессмысленное существо. Этот будет швырять золото горстями направо и налево, когда унаследует сокровища своего папаши. Он будет удовлетворять своё сластолюбие и тщеславие, пока точно так же не сойдёт с ума от бесконечных глупых удовольствий. Не то чтобы я осуждаю этих людей, но я чувствую себя таким чужим среди них, что от этого становится больно. Слава Богу, есть Орден Храма, иначе не знаю, как бы я жил. Храмовники знают цену деньгам, ведь каждая монета полита крестьянским потом, мы не пьём дорогих вин и не носим батистовых рубашек. Но наше золото не лежит в сундуках, оно служит великим целям. Орден поставил своё богатство на службу Христу. После того, что ты видел, тебе, наверное, трудно в это поверить.
— Мне гораздо легче поверить в то, что ты говоришь, чем в то, что я видел. Пока я понял лишь то, что ваш мир — чрезвычайно неровный. Души ваших людей живые и очень подвижные, они мечутся во все стороны, как загнанный кабан на охоте. На каждую душу охотится множество страстей. Вам очень трудно. У нас всё ровнее, спокойнее, соблазнов почти нет. Но… мне кажется, у вас есть некое преимущество перед нами, хотя пока я толком не могу понять, в чём оно. Кстати, хотел спросить, а что это за турниры, о которых говорил юноша?