— Здравствуй, брат, — сказал Ариэль.
Рыцарь глянул на Ариэля с недоумением, как будто только что проснулся и не мог понять, это ещё сон или уже явь.
— Да не мираж я, не мираж, можешь потрогать, — усмехнулся Ариэль.
— Рыцарь на коне, да ещё в белоснежном плаще, да ещё с женой… Воистину, картина не из нашего мира. Я бы не усомнился, что Господь послал за мной ангела, вот только жена тебя выдала, у ангелов нет жён.
— На, поешь, — Ариэль протянул незнакомцу немного копчёного мяса.
Рыцарь дрожащей рукой взял мясо, ему, видимо, хотелось, запехать его всё сразу в рот, сдержанность явно стоила ему больших усилий. Он медленно жевал и вдруг по его лицу потекли слёзы.
— Поем хоть последний раз перед смертью человеческой еды, — еле выговорил рыцарь, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— И от чего же ты намерен умереть?
— От голода.
— Чудак человек, ты же из-за моего мяса на неделю дольше протянешь. Кажется, я разрушил все твои планы.
— Да, провёл ты меня… — рыцарь тихо рассмеялся.
— А за конину почему с другими не дерёшься?
— Я же не пёс, чтобы драться за кусок мяса.
— А не сражаешься почему?
— Не вижу смысла.
— Значит, ты ещё не пёс, но уже не рыцарь. Это, видимо, пограничное состояние души, — с горькой иронией сказал Ариэль.
— Ты не видел настоящей войны, красавчик, — тихо прошептал рыцарь.
— Ты не знаешь, что я видел. Расскажи, что видел ты.
— Гибель Ордена… Великий Орден погиб не от сарацинских сабель, а от внутренней слабости и полной непригодности к войне. Мы раньше считали себя великими воинами, мы были уверены, что наш Орден — самая грозная боевая сила во всём мире. У нас вроде были основания так думать. Громадный по численности Орден состоял из великолепно вооружённых людей, каждый из которых был прекрасным фехтовальщиком, потому что всю жизнь учился только этому. Каждый из нас был силён и вынослив, на учениях мы совершали такие марш-броски, какие, казалось, не по силам бойцу в тяжёлом вооружении, но мы выдерживали любые перегрузки, мы неделями спали на голой земле и питались чёрствым хлебом. В нашем Ордене царила железная дисциплина, мы умели действовать так слаженно, как будто были единым организмом. Конечно, у нас были основания полагать, что такой боевой силе ничто в мире противостоять не может. И вот мы побежали перед противником, который был гораздо хуже нас вооружён, гораздо менее вынослив и, кажется, вообще не имел представления об искусстве войны. Но они погнали рыцарей, как зайцев… А знаешь почему? Никто из нас не имел представления о том, что такое настоящая кровища. Помню, одному рыцарю отрубили саблей кисть руки, он визжал, как поросёнок, кровь хлестала фонтаном. И все рыцари вокруг него, увидев это, казалось, впали в столбняк, с ужасом глядя на фонтан крови, который, конечно, вскоре иссяк, но тем временем сарацины перерезали этих рыцарей, как беспомощных детей. У другого из наших, помню, ловким сабельным ударом выпустили кишки, и он держал их в руках, жалобно улыбаясь, а те, кто это видел, сразу опустили мечи, с ужасом глядя на несчастного. Они прекратили сопротивление, эта жуткая картина сразу парализовала их волю. А уж как некоторые сарацины умеют сносить головы одним ударом, и как это действовало на наших. После того боя уцелели только те, у кого от страха ноги не отнялись, и кто не утратил способность бежать. Бежали и некоторые тяжелораненые, они потом бродили среди нас, умоляя им помочь, но от них все шарахались, как от прокажённых. Глядя на их страшные раны, к ним просто боялись приближаться.