— Ты шёл по улице в плаще храмовника?
— А в чём я должен был идти по улице, если я храмовник?
— Орден объявлен вне закона. Ношение одежд Ордена — уже преступление.
— Кто на такое осмелился? У вас тут что, сарацины власть захватили?
— Нет, это всё христианский король Филипп.
— Не знаю такого. Какой сейчас год?
— 1308 от рождества Христова.
— Значит, я отсутствовал больше ста лет, — мне казалось, что я подумал это про себя, но на самом деле я произнес эти слова вслух.
— Где же ты пропадал сто лет? — мой собеседник спросил это так, как будто поинтересовался, почему я не был на ужине.
Осторожность предписывала мне не говорить лишнего и не рассказывать о том, во что невозможно поверить, но я как-то весь сразу расслабился, мне стало всё равно, как будут восприняты мои слова, к тому же мой странный собеседник располагал к откровенности, и я честно признался:
— Меня бросало из эпохи в эпоху, из реальности в реальность. Это началось, когда к нам прибыл рыцарь пресвитера Иоанна. Бог показывал ему наш мир, постоянно куда-то перемещая, а я был его спутником. В конечном итоге он отправился к себе домой, а меня волшебный корабль привёз сюда.
— И что же волшебного было в том корабле?
— Он плыл без парусов и без вёсел, им никто не управлял, он сам выбирал маршрут, преодолевая не только пространство, но и время, и границы миров.
— Очень интересно, — проскрипел рыцарь. Услышанное, кажется, ни сколько его не удивило, но заинтересовало и вывело из апатии. — Лучше бы тебе со своим другом нырнуть в царство пресвитера Иоанна, а то здесь стало припекать.
— Богу ведомо, что для меня лучше. Я здесь по Его воле.
— Это, конечно, так. Но, может быть, Бог ещё благословит храмовников перебраться в царство пресвитера. Нигде больше мы уже не нужны.
— Так что же тут у вас происходит? В чём обвиняют храмовников?
— Во множестве всякой ерунды, но главное обвинение — отречение от Христа. Ты не отрекался от Христа?
— Шутишь.
— Конечно, шучу. Но отцы инквизиторы шутить не будут. Они будут жечь тебя калёным железом до тех пор, пока ты не признаешься, что во время вступления в Орден тебя принудили отречься от Христа.
— Ну и дела… Я рассказал тебе фантастические вещи. А ты поверил. Но то, о чём говоришь ты, настолько неестественно, что никакая благодарность за доверие не может заставить меня поверить тебе.
— Понимаю. Но это не проблема. Скоро тебя поволокут на допрос и начнут прижигать каленым железом, так что тебе придётся поверить в эту фантастику.
Я долго молчал, пытаясь переварить новую реальность, которую невозможно было постичь умом. Никакие наши с тобой самые невероятные приключения мой рассудок не отторгал настолько сильно, насколько то, что я услышал. Потом на меня нахлынули воспоминания.