— Ты и впрямь думаешь, что я когда-нибудь снова смогу тебе доверять? — надтреснутым голосом спросила Робин, всем телом дрожа от напряжения.
Серые глаза твердо встретили ее взгляд.
— А разве ты когда-нибудь доверяла мне?
— Конечно! Иначе я не вышла бы за тебя замуж.
— Ты вышла за меня замуж потому, что я отвечал всем твоим критериям. Не будем делать вид, что ты относилась бы ко мне так же, будь я клерком, работающим от звонка до звонка и приносящим домой скромное жалованье. Ты хотела той жизни, о которой пишешь. Тебе нужен был мужчина, удовлетворяющий тебя в постели, и я не припомню, чтобы когда-либо сплоховал там… как, впрочем, и в любом другом месте.
— Это не так! — Ее протест был полон боли. — Я любила тебя!
— Ты любила созданный тобою образ, — безжалостно возразил Пол. — Я был твоим ожившим персонажем. Эту роль я согласен был играть до поры до времени, но не всю жизнь. В каком-то смысле Эдна была моей попыткой выхода из сложившейся ситуации.
— Так, значит, во всем виновата я! — Робин с трудом сдерживалась.
— Нет, — сказал он. — Большая часть вины лежит на мне: я потворствовал твоим фантазиям. По крайней мере, теперь ты видишь меня таким, каков я есть на самом деле.
Робин перевела дыхание и вздернула подбородок, призывая на помощь гордость.
— Вот в этом ты прав. И я с трудом могу представить тебя в роли идеального отчима для твоей племянницы.
На его лице едва заметно дрогнул мускул, но ни взглядом, ни голосом Пол не показал, что выведен из равновесия.
— Я в состоянии обеспечить ей лучшую жизнь, чем любой детский дом.
Она вынуждена была признать, что в этих словах есть доля истины. Скупостью Пол не страдал. С ним ребенок никогда не знал бы недостатка в том, что можно купить за деньги. Робин готова была оценить его чувства по отношению к Уэнди, даже восхищаться его намерениями, но чего совершенно не могла принять, так это полного отсутствия заботы о ее чувствах.
— Сожалею, — грубовато сказала она, — но ничем не могу тебе помочь.
— Скажи лучше — не хочешь. — Из его позы исчезла всякая расслабленность, губы и подбородок отвердели.
— Повторяю: я не могу. — Робин заставила себя твердо встретить его взгляд, в котором чувствовалась теперь сталь — свидетельство крайнего нервного напряжения. — У меня… другие планы.
— Какие же именно?
— Я собираюсь выйти замуж за другого человека.
Раздался короткий резкий смешок.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что это двоемужество?
— Я, разумеется, говорю не о завтрашнем дне. — Робин изо всех сил старалась, чтобы голос звучал уверенно. — Шон готов ждать до тех пор, пока я не освобожусь.