Дверь в ванную резко открылась, и перед Ланой появилась Романа, абсолютно голая и дрожащая.
— Привет! Я уронила в поддон полотенце, и оно промокло. Можно взять твое?
— Конечно, возьми, — ответила Лана, еще не знавшая, что у нее имеется полотенце.
— Круто!
Через несколько секунд соседка появилась вновь — сухая, но все еще голая.
— Меня обнаженка не смущает, но если тебе не нравится…
— Да нет, мне все равно.
На самом деле Лане было вовсе не по нутру знакомиться с девушкой, стоявшей перед ней в костюме Евы.
— Если честно, не совсем все равно, — уточнила Лана.
— Тогда почему сразу не сказала?
— Может, из-за твоей записки? — ответила Лана, указывая на листочек бумаги, где было написано несколько слов, содержавших угрозу.
Романа рассмеялась.
— А ты еще та штучка! Отлично, я таких люблю. Эта фигня сохранилась еще с моих первых дней пребывания в Академии. С тех пор я здорово остепенилась.
— Надеюсь.
— И тем не менее угроза остается в силе, — добавила она, надевая брюки и футболку. — Терпеть не могу, когда меня достают.
— Договорились, я буду держаться подальше, — шутливо заметила Лана.
— О, это не касается членов Академии, здесь все просто супер.
Пока девушка втискивала длинные ноги в джинсы, Лана украдкой ее разглядывала. Высокая, привлекательная, может, немного слишком монументальная, чтобы выглядеть голливудской красоткой, Романа была обладательницей длинных белокурых волос, обрамлявших ее лицо золотыми прядями. Небольшие карие глаза с пронизывающим взглядом, возможно, придавали бы ее облику суровость, если бы не длинные ресницы и не пухлые губки, сообщавшие ему нежную женственность. От Романы исходило ощущение диковатой силы, как от героини одного шведского, а может, датского фильма, который она когда-то посмотрела в кинозале лицея.
Одевшись, девушка запрыгнула на кровать Ланы и упала перед ней на колени.
— Итак, Госпожа Целомудрие, я при параде. Давай познакомимся: я — Романа, — сказала она, награждая Лану двумя звучными поцелуями в щеки.
— Лана.
— Знаю. Ведь я одна из старожил. Пришла сюда совсем маленькой, да так и осталась. Так что не сомневайся, я в курсе всего, что здесь происходит.
— Всего-всего?
— Да, с тех пор как мне поручили роль твоей опекунши. Ну или почти всего… Кроме, пожалуй, того, что ты делала вчера вечером.
— Я… Если честно, мы… — проговорила Лана, не уверенная в том, во-первых, что она могла разглашать тайну операции, но абсолютно уверенная в том, что лично она предпочла бы этого не делать.
— Да не вопрос. Я же сказала «почти всего». Мне этого достаточно.
Лана вдруг заметила на шее своей «крестной матери» медальон, или подвеску. Черный шнурок с чем-то вроде звездочки с необычными, словно слегка изломанными лучами. Она ее уже видела, но вот где?