— Представляю тебе Димитрия, — сказала Романа. — Поздравляю, он адресовал тебе взгляд, известный под названием «соблазн и тайна».
Парень рассмеялся:
— Ты прямо-таки делаешь все возможное, чтобы я тебя возненавидел, дорогая.
— Ну, в общем, ты уже поняла, что он здесь главный сердцеед, — продолжила Романа. — По моему личному наблюдению, пятьдесят процентов девчонок влюблены в него, а сорок борются с собой, чтобы не влюбиться.
— А остальные десять процентов?
— Семь процентов пока еще не отошли от пережитого в прошлом, им не до амурных дел, а три процента предпочитают других девчонок.
— Ах так, значит? Считай, ты своего добилась, я — твой личный враг! — пошутил Димитрий.
Лана была вынуждена причислить себя к тем семи процентам, что еще не отошли от своего потрясения, ибо, даже находя юношу необычайно красивым, она не испытывала к нему никакого влечения. Может, именно потому, что тот был уж слишком совершенен?
Но это не могло ей помешать проанализировать все составляющие его очарования. Главное заключалось в контрасте признаков мужественности и юношеской нежности, что нередко сочетается в представителях сильного пола в стадии взросления. С одной стороны — большие темные глаза с длинными ресницами и чувственные пухлые губы, придававшие ему почти девичью обворожительность, а с другой — резкие линии скул, четкий подбородок и мускулистый торс были безусловными признаками мужественности, подобными тем, что она видела в Микаэле. Несомненно, Димитрий сочетал в себе физическое совершенство и харизму, но мозг Ланы был еще занят воспоминаниями о недавних событиях и мог рассматривать привлекательность юноши лишь с точки зрения стороннего наблюдателя.
С тех пор как на нее напали в подвале, в ней что-то сломалось. И это «что-то» касалось чувств, романтики, чистоты и девических мечтаний.
Романа озорно подмигнула Дилану.
— Привет, Дилан! Как спалось?
— Мало удалось поспать, но ничего, и так сойдет.
Они обменялись заговорщическими взглядами, чтобы не выдать себя, вспоминая о вчерашней вечеринке, иначе сюрприз, который ожидал этим вечером Лану, был бы испорчен.
Лана немного прошла вперед, любуясь «тронным залом». Три стены были сплошь покрыты книжными полками, уставленными тысячами изданий. Большинство книг были старинные, с толстыми переплетами без каких-либо опознавательных знаков, в которых, очевидно, имена авторов и названия читались на срезах, написанные золотыми буквами. Лана подумала, что такая библиотека не побуждает к чтению, а носит чисто декоративный, показушный характер.
В центре комнаты находился огромный стол орехового дерева, окруженный удобными кожаными креслами; все это придавало залу официальный вид в отличие от остальных помещений, где на всем лежал отпечаток непринужденности.