— Лишних рабочих у меня нет, а среди монтажников и тем более.
— Потом возместим, — не желая расставаться с приподнятым настроением, пообещал Магидов. А когда остались вдвоем с Иванчишиным, прибавил: — Ты не очень любезен со своим начальником планового отдела. Может, не временно, а совсем забрать его в трест?
— Сделайте одолжение.
— Но предупреждаю: замены пока не будет.
— Обойдемся, — угрюмо согласился Иванчишин.
Через несколько минут после ухода Главного вновь явился Вараксин. Он не мог справиться с сияющей улыбкой. Его одутловатое лицо, казалось, еще больше раздалось в ширину.
— Старина, меня оставили в тресте, — сообщил он. — Кому сдавать дела?
— А они у тебя были?
— Алексей, по старой дружбе: брось этот тон. Я знаю себе цену. И тебе тоже. По мелочам шагал в передовиках, а как дошло дело до ключевых вопросов — остался в обозе. Чего ешь меня своими глазищами? Ну, поцапались и будет. Стройматериалы пойдут тебе по молнии.
Подошел бригадир плотников-бетонщиков Колотов, доложил:
— Половину бригады растащили. Что делать?
— Проследите, чтобы правильно использовались люди. — И добавил: — Вместе с Точкиным.
Колотов мялся, что-то хотел еще сказать и не решался. Иванчишин поторопил:
— Ну?
— Точкин обосновался на кровле, может, списать его из бригады бетонщиков?
— Точкин партгрупорг. Запомните это! — отрезал Иванчишин и пошел в глубь корпуса. Где-то под черепком сверлило: «Эх, Колотов, Колотов, золотые руки. Если бы еще и голова твоя была золотой».
Борису с первого дня понравился бригадир кровельщиков Иван Муромцев, сочетавший высокую требовательность с сердечной заботливостью о своих подчиненных. Ни то, ни другое не бросалось в глаза, потому что было естественно, как бы само собой разумеющееся. Точкин кое-что знал о нем по рассказу Гены Ветрова, а теперь видел и сам. Бригадир старался держать Бориса поближе к себе, незаметно подстраховывая в опасных местах. И по деревянной шаткой лестнице поднимались вместе. На зыбкой площадке четвертого или пятого пролета Муромцев остановил спутника, осведомился:
— Голова не кружится?
— Никак нет! — по-военному ответил Борис.
Вообще, Борис отрубил бы руки тому плотнику, что прилепил к наружной стене корпуса это хлипкое сооружение. В армии такого мастера упрятали бы на гауптвахту, а здесь терпят какого-нибудь новоявленного Митю номер два. Как по этим пьяным ступенькам девчонки лазают? А ведь они уже наверху.
Во второй половине дня, как всегда непрошено, налетел свирепый ветер. Завыли, загудели незаполненные проемы фонаря, запели, как орган, открытые всем ветрам узорные металлические конструкции, венчающие остов корпуса, беспокойнее засигналили стропальщики, требуя, чтобы машинисты башенных кранов учли поправку на ветер, точнее маневрировали длинными стрелами. Бесстрашно, действительно, как цирковые артисты, перебирались по стальным блокам, металлическим распоркам высотники, ветер подхватывал и уносил в сторону пучки искр от их сварки.