— Ну вот, а ты боялася, — ощерился рыжий добродушно.
Парни стали молча двигаться. Рыжий держал Татьяну за бедра, Ворона — за руки. Голубой каблучок Татьяны беспомощно скреб и молотил по гнилому полу сарая, скреб и молотил, скреб и молотил, скреб и молотил, скреб и молотил, словно зажил своей, отдельной от тела Татьяны жизнью.
По приземистому телу рыжего прошла легкая судорога, голова его вздрогнула, словно он передернулся от холодного ветра.
— А, сука… — выдохнул он, и широкая улыбка его стала беспомощной.
Ворона, сгорбясь, двигался еще некоторое время, потом, выронив нож, застонал громко, схватился за Татьяну, скомкал, прижимаясь.
Они вышли из ее тела почти одновременно, и она бессильно рухнула на пол. Парни молча застегнулись. Татьяна лежала, жадно дыша и икая.
— Вот так… — задыхаясь, Ворона поднял нож, сложил, сунул в карман.
Рыжий сплюнул, повернулся, нетвердым шагом подошел к двери, ударил ногой, вышел из сарая.
— Отдыхай… — обессиленно пробормотал Ворона и заспешил за рыжим.
Татьяна осталась лежать на грязном полу сарая. Пролежав так несколько минут, она перевернулась на спину, приподнялась, оперевшись руками о пол. С ее лицом что-то произошло: не только узкие очки сбились на бок, но и черты лица как бы сошли со своих мест. Переведя дух, она вытерла рот тыльной стороной руки, сняла очки, отбросила. Затем подползла к сумочке, открыла, вынула сложенную конвертиком умницу, ткнула в нее тремя пальцами. Умница просияла и рассыпалась колокольчиками. Татьяна снова опрокинулась навзничь. В прорехах шиферной крыши сарая показалось солнце.
Татьяна бессильно улыбнулась. Губы ее произнесли еле слышно:
— Солнцу наступающего дня…
Со стороны улицы с новым столбом послышалась подъехавшая машина, захлопали дверцы, побежали люди. Дверь сарая, взвизгнув, распахнулась. Вошли двое рослых и сильных в черном, один сразу, как пушинку, подхватил Татьяну на руки, другой поднял сумочку и очки. Вбежал третий, в пальто и шляпе, черный передал ему очки с сумкой.
Татьяну быстро отнесли в большую черную машину, уложили на широкое кожаное сиденье в просторном белом салоне. Люди в черном сели в кабину, отделенную от салона непрозрачной перегородкой. Человек в пальто остался в салоне, усевшись напротив Татьяны.
— Ваше высочество, как вы себя чувствуете? — спросил он.
Лицо его было никаким.
— Прекрасно, — произнесла она слабым довольным голосом.
Он протянул ей мокрую антисептическую салфетку. Она вытерла руки, кинула салфетку на пол. Он протянул ей новую. Она наложила ее на свое помятое лицо, потянула. Маска из живородящего пластика отстала от лица. Человек принял ее и вместе с салфетками и очками бросил в мусорный контейнер. И протянул Татьяне горячее влажное полотенце.