Умница, почувствовав воду, стала маленьким пузатым корабликом.
Отпивая из стакана, левой рукой Татьяна ощупала свой анус, проникла туда средним пальцем, вынула руку из воды и внимательно осмотрела палец. На пальце ничего не было.
Она вспомнила сильные руки рыжего, обнявшие ее сперва за живот, а потом схватившие за ягодицы.
— Тотальная беспощадность желания, — произнесла она, зажмурилась, улыбнулась и покачала головой.
«А этот темный парень в рваном пальто… рваный парень… рваный ворон, черный ворон, черный вран, крал ты, ворон, иль ты врал… как он сжал меня, как сдавил запястья… и нож упал, ножик его выпал, уронил, милый, и застонал, словно заплакал, и злоба вся испарилась вмиг, все черное ушло, ушло, черное ушло в игольное ушко…»
— Потрясающая беспомощность наслаждения, — произнесла она, откидывая голову на пластиковый подголовник.
Сводчатый потолок был расписан древним русским орнаментом с сиринами, алконостами, осетрами и псами.
«Как они бежали по наледи, как спешили, тот упал, бедняга, торопились на роковое дело, на роковое и тайное, преступное, сладкое дельце…»
— Куда?! — произнесла она горомко, с интонацией Вороны.
Голос ее отразился эхом от сводчатого потолка.
— Куда? — произнесла она угрожающе-доброжелательно, как рыжий.
И рассмеялась, в восторге тряся головой, зашлепала ладонью по розовой воде.
Кораблик-умница дал гудок. Поставив стакан, Татьяна тронула умницу двумя пальцами. Над корабликом возникла голограмма с лицом княгини Апраксиной: бритая голова, красивое лицо, теллуровый гвоздь, торчащий из головы чуть повыше правого уха.
— Здравствуй, Танюша! — с улыбкой приветствовала Апраксина.
Татьяна делано наклонила голову и, глядя исподлобья, произнесла:
— А Марфинька сегодня опять это делала…
— Ой… — выдохнула Апраксина и покачала головой. — Танюш…
Татьяна прижала палец к голографическим губам Апраксиной:
— Ни стона из ее груди!
— Танюша, дорогая моя…
— Вечером появишься?
— Непременно, но, Танюша, милая, дорогая наша Танюша, ты заставляешь меня и всех твоих подруг страдать каждый раз, каждый раз!
Голос Апраксиной озабоченно зазвенел под потолком.
— Глаша, знала бы ты, как нынче хорошо все было. — Татьяна прикрыла глаза от удовольствия.
— Танюша, ты рискуешь каждый раз. И не только собой.
— Не пугай меня, подруга.
— Танечка, я не пугаю, но просто понять не могу, сердечная моя, на кой сдалась тебе эта шпана, немощь подмосковная?! Рядом — полк кремлевский, красавцы, парни — кровь с молоком, да каждый из них…
— Гвардейцы — это для Государыни. У меня, подруга, другой статус.
— Опять шуткуешь, Танюша, послушай…