Нужно было самому как можно скорее познакомиться с обстановкой. От товарища Томеша я не мог получить исчерпывающих сведений. Он рассказал лишь об арестах рабочих и заключении их в концентрационные лагеря, о создании партизанских отрядов в Бескидах. Многие товарищи, о которых я его расспрашивал, были ему незнакомы, но кое-кого из тех, кто находился в застенках или был казнен, он знал.
Утром я вышел на остравские улицы. У меня было несколько знакомых в Муглинове, в Силезской Остраве и в Витковицах.
В первую очередь я направился в Муглинов к товарищу, у которого жил в 1935 году. Он был арестован. Я искал других бесстрашных коммунистов, парней с золотыми сердцами, но не нашел никого. Всюду я натыкался на одни и те же фразы: был арестован за антифашистскую деятельность, умер в концлагере, был казнен, пропал без вести…
Каждый, кто через несколько лет возвращается на родину, вспоминает о том времени, когда он ее покинул. Об Остраве я вспоминал еще в Польше, еще там меня мучил вопрос: что изменилось? Ведь я вынужден был покинуть родину в тревожное время…
Теперь мне предстояло войти в контакт с товарищами, работавшими в глубоком подполье.
Что же делать? Как создать базу? На кого опереться?
Голова трещала от этих мыслей.
Многое изменилось на родине за четыре года. Достаточно было ночи и дня, чтобы ясно это понять. Оккупанты делали все, чтобы покорить нашу страну. Они убивали коммунистов, бросали за решетку честных чехов. На улицах царила атмосфера какого-то удушья. На каждом шагу встречались нацистские лозунги. Слышалось звяканье кованых сапог, в воздухе висел визгливый рев труб, глухой гул барабанов, истерически восторженный радиовой перед архимерзавцем всех архимерзавцев — перед Гитлером.
Потерпев первую неудачу, я вернулся к товарищу Томешу в Михалковицы.
— Ну как? — спросил он меня.
— Ужасно! Я себе это представлял не так, хотя, побывав в Польше, не питал никаких иллюзий.
— Что же будешь делать?
— Поеду в Прагу. Начнем там.
Верное ли это решение? В Прагу или в Кладно? Именно в Кладно я работал перед самым уходом в подполье. Нет. И для меня имели силу аргументы, изложенные Карелу.
ВЧЕРАШНЕЕ СЕГОДНЯШНИМИ ГЛАЗАМИ
«Поеду в Прагу», — решил я, однако не думать о Кладно не мог. В Кладно я работал в период драматических событий 1937–1938 годов. Рабочие Кладненского района, как и рабочие других районов, были охвачены волнениями, встревожены. Люди еще хорошо помнили первую мировую войну. На шахтах, на металлургических заводах все так и кипело. Что будет дальше? Будет ли война? Будем ли мы защищаться? Что предпримут Франция, Англия, Америка? Почему, если они против Гитлера, не выступают совместно с Советским Союзом?