Иногда между нами возникали лингвистические разногласия. Например, что такое соус и как правильно называется тушеная картошка с мясом. Оказывается, во всех регионах Украины это блюдо называется по-разному, хотя и готовится одинаково. Кроме того, никто из них не знал, что такое камион, то есть фура, и гомбовцы – очень вкусное венгерское блюдо. Но во всем остальном мы были очень похожими: октябрята, пионеры, потом курсанты.
Андрей рассказал нам технологию рождения корабля в бутылке. А я гордо сообщил, что целый год собирал ракетный катер в судомодельном кружке нашего Дворца пионеров. Они удивились, что в Ужгороде есть такой кружок.
Да, есть. Мы даже участвовали в нескольких соревнованиях, включая республиканские в Луганске. Нашу судомодельную команду возглавлял уникальный человек Цмур Юрий Йосипович. Его любимыми хобби были судомоделизм и туристические многодневные походы. Когда он рассказывал нам о красотах Камчатки и Сахалина, было ясно, что он обязательно вернется туда снова. Такой восторг и азарт редко можно увидеть в глазах жителей спокойного провинциального Ужгорода. И, действительно, после летних каникул Юрий Йосипович рассказывал нам о новых походах, в которых он побывал со своими друзьями прошлым летом. Мне очень хотелось пойти с ним в настоящий поход, но я понимал, что это невозможно.
Главное, я осознал тогда, что есть люди, для которых жизнь – это не только работа. Но и путешествия, и всё, что душе угодно.
На первом курсе мореходки мы были «духами бесплотными». Нам даже не разрешалось носить морскую форму. Первый год – только рабочая одежде и «гады» (грубые рабочие ботинки). На груди на левом кармане у каждого курсанта был написан порядковый номер. Очевидно, так сделано для того, чтобы мы именно заслужили военно-морскую форму.
В сентябре было посвящение в курсанты. Потом два месяца карантина, учеба, наряды, зачеты сессии. Всё в бешеном темпе. Карантин – это строгий режим, когда все курсанты должны жить в экипаже-общежитии и даже одесситы. В армии такое называется «учебка». Я был постоянно очень голодным. Каждые выходные ходил в увольнение в гости к родственникам, где бабушка Валя очень вкусно меня кормила. Тем не менее, за время карантина я похудел на шесть килограммов, хоть до этого толстым и не был.
После карантина, длившегося сентябрь и октябрь, одесситы ушли из экипажа жить домой. Кое-кто из иногородних переселились в съемные квартиры. А наша пятерка осталась в экипаже. Здесь были свои преимущества. Во-первых, нас кормили. Неважно как, но зато три раза в день. Во-вторых, после занятий мы ходили в бассейн. Он находился на территории экипажа. Такие бассейны я видел только по телевизору, когда смотрел серьезные соревнования. Даже сейчас, через 20 лет, в Закарпатье нет ни одного подобного бассейна. Он был крытый, пятидесятиметровый, с дорожками и с вышками в три, пять и десять метров. Внизу, под водой, даже было несколько больших окон, очевидно, для тренеров и судей синхронщиц и прыгунов с вышек. Бассейн, действительно, был правильный во всех отношениях. У нас к нему был свободный доступ. В-третьих, экипаж был создан для курсантов и он просто стал нашим домом на 6 лет. Не было причин из него уходить и искать что-то лучше.