День опричника (Сорокин) - страница 17

Откуда
И что он за птица —
Граф тот,
Которого
Ищет столица?
Что натворил
Этот аристократ?
Вот что в салонах
О нем говорят.
Ехал
Однажды
«Роллс-Ройс» по Москве — с графом угрюмым, подобным сове:
Хмуро он щурился, мрачно зевая, что-то из Вагнера напевая.
Вдруг граф увидел —
Напротив в окне
Бьется маркиза
В дыму и огне.
Много столпилось
Зевак на панели.
Люди злорадно
На пламя смотрели:
Дом родовой
Был охвачен огнем —
Люди богатые
Жили ведь в нем!
Даром не тратя
Ни доли минуты,
Бросился граф
Из «Роллс-Ройса» уюта —
Мрачному быдлу
Наперерез —
И по трубе
Водосточной
Полез.
Третий этаж,
И четвертый,
И пятый… Вот и последний
Пожаром объятый.
Жалобный крик
Раздается и стон —
Пламя лизнуло
Изящный балкон.
Бледно-нагая,
В окне, как на сцене.
Бьется маркиза
В причудливой пене
Сизого дыма;
И сполох огня
Белую грудь
Озаряет ея.
Граф подтянулся
На дланях нехилых
И головою в стекло
Что есть силы,
Грохнул с размаху.
Осколков разлет
Молча приветствовал
Нижний народ.
Снова удар —
Содрогается рама.
Граф переплет
Сокрушает упрямо,
Лезет в окно,
Разрывая свой фрак.
Шепчут зеваки:
— Безумец… дурак…
Вот и в окне
Он возник.
Распрямился,
Обнял маркизу,
К манишке прижал.
Дым черно-серый
Над ними клубился,
Красный огонь
Языками дрожал.
Сдавлены пальцами
Женские груди,
К нежным губам
Граф со стоном припал.
Видела чернь,
Углядели и люди:
Фаллос чудовищный
В дыме восстал!
Видели люди,
Смотрящие снизу,
Как, содрогаясь,
Вошел он в маркизу,
Как задрожали,
Забились в окне
Граф и она,
Исчезая в огне!
С дымом мешается
Облако пыли —
Мчатся пожарные
Автомобили.
Пятится чернь, «фараоны» свистят,
Каски пожарных
На солнце блестят.
Миг — и рассыпались
Медные каски.
Лестницы тянутся ввысь.
Без опаски
Парни в тефлоне
Один за другим
Лезут по лестницам
В пламя и дым.
Пламя сменяется чадом угарным, гонит насос водяную струю.
Старый лакей
Подбегает к пожарным:
«Барыню, братцы, спасите мою!»
«Нет, — отвечают пожарные дружно,
Барыня в доме не обнаружена!
Все осмотрели мы,
Все обошли. Вашей маркизы —
Нигде не нашли!»
Плачет лакей,
Рвет обвислые баки,
Пялятся люди
На черный балкон…
Вдруг раздается
Визг старой собаки,
Переходящий
В мучительный стон.
Все обернулись —
«Роллс-Ройс», отъезжая, пса раздавил.
А в кабине… мелькнул сумрачный профиль.
И тихо растаял.
Только
Брильянтовый ежик сверкнул!
Замерло быдло
На мокрой панели.
Люди «Роллс-Ройсу»
Вдогонку глядели —
Вдаль уезжал
Дорогой лимузин
С шелестом нежно
Хрустящих резин…
Ищут пожарные,
Ищет полиция,
Ищут священники
В нашей столице,
Ищут давно.
И не могут найти
Графа какого-то
Лет тридцати.
Вы, господа, в Малахитовом Зале
Этого оборотня не встречали?

Гаснет последняя строка. Исчезает-растворяется крамольная поэма в темном воздухе. Подымаются шторы. Сидит молча Бутурлин. На Батю устремляет очи карие. Оглядывается Батя на нас. Ясно как день, в кого этот пасквиль метит. По глазам нашим видит Батя, что нет тут сомнений никаких: угрюмый граф этот с брильянтовым ежом в перстне — не кто иной, как граф Андрей Владимирович Урусов, зять государев, профессор судейского права, действительный академик Российской Академии наук, почетный председатель Умной палаты, председатель Всероссийского конного общества, председатель общества содействия воздухоплаванию, председатель общества русского кулачного боя, товарищ председателя Восточного казначейства, владелец Южного порта, владелец Измайловского и Донского рынков, владелец строительного товарищества «Московский подрядчик», владелец предприятия «Московский кирпич», совладелец Западной железной дороги. А намек на Малахитовый зал тоже понятен: новое это помещение, под Кремлевским залом концертным отстроенное для отдыха Внутреннего Круга и приближенных. Новое, а поэтому —