—#А ну — стегани их!#— потребовал доктор.#— Что они у тебя, как мыши в чулане! Скинь ты с них эту дерюгу!
«А и правда, снять можно… Снег уж перестал, а морозец слабый…»#— подумал Перхуша и на ходу ловко вылез вперед, отстегнул рогожу, закатал ее.
Доктор увидел облитые луной спины лошадок. Они казались совсем игрушечными.
—#А ну-ка…#— доктор вытянул из чехла кнутик.
«Пускай хлестанет…»#— согласился Перхуша.
Привстав, доктор размахнулся и хлестнул по спинам лошадей:
—#Н-но!
Они побежали сильнее. Доктор хлестнул еще:
—#Н-но-о-о!
Всхрапнув, лошади наддали. Ноги их замелькали, спины закачались, напомнив доктору волнующееся море, которое они с Надин видели в октябре в Ялте и в которое ему совсем тогда не захотелось лезть, и он стоял на берегу, глядя на волны, а Надин в своем полосатом купальнике все тянула и тянула его в море, называя осторожником.
—#Н-но!#— хлестнул он лошадей так, что по их спинам прошла дрожь.
Они рванули. Самокат полетел по полю.
—#Вот как надо!#— закричал доктор в ухо Перхуше.
Морозный воздух ударил им в лицо. Перхуша засвистал.
Лошади несли самокат, снег шуршал под полозьями.
—#Вот как! Вот как хорошо-то!#— Доктор плюхнулся на сиденье, помахивая кнутиком.#— Вот как ехать надо!
Перхуша посвистывал, ловко правя. Ему тоже было хорошо, он понял, что еще версты три — и будет Долгое. Поле кончилось, по краям дороги поднялся еловый подрост. Красивые, убранные снегом елочки обступили дорогу.
—#Пошли-и-и!#— закричал доктор и закрутил кнутом над лошадями так, что пенсне слетело у него с носа.
Самокат неся через ельник. Перхуша различил впереди на дороге какую-то покатую горку, но не стал придерживать лошадей:
«Проскочим!»
Самокат влетел на горку, его сильно тряхнуло, послышался треск, и путники полетели со своих мест в снег. Самокат встал на горке, сильно накренившись. Лошади в капоре захрапели и забились.
—#Черт побери…#— пробормотал доктор, потерявший малахай, и схватился за колено, сморщился от боли.
—#Мать твою…#— Перхуша вытащил голову из сугроба, отер снег с лица.
Он заворочался в сугробе, ища слетевшую шапку, но, услышав испуганный храп лошадей, поспешил к ним, заглянул в капор. Лошади заржали, ища защиты у хозяина.
—#Ну… ну…#— скинув рукавицы, он стал ощупывать их, успокаивая.#— Ничаво, ничаво… целы?
Покалеченных лошадей он не обнаружил. Хомутики и крепкая супонь удержали их.
—#Целы, целы… И не такое бывает…#— гладил он их вспотевшие от быстрой езды и исходящие паром спины.
Доктор стонал, схватившись за колено. Он сильно ударился им о самокат.
Успокоив лошадей, Перхуша пошел искать шапку. К счастью, луна по-прежнему сияла, не заслоненная облаками, и Перхуша скоро нашел свою шапку, отряхнул, нахлобучил. И пошел к доктору. Тот сидел в снегу, стоная, качая непокрытой головой и чертыхаясь. Перхуша поднял его малахай, надел ему на голову.