Но, когда он схватил меня, я немного струхнула: он голый, я тоже не совсем одетая. Зря, оказывается, переживала. Но теперь меня волновал другой вопрос: если он пьяный в зюзю так может заниматься сексом, то, что он вытворяет трезвый? Ладно, чего теперь об этом… Сейчас уж, как он сам решит.
Когда встала, то обнаружила в соседней комнате только мужские трусы. Что-то из Дубенкова получилась крайне неправильная золушка. Где туфля, или на крайний случай подошва от нее? Как я теперь по трусам себе принца искать буду. Фыркнув от смеха, отправилась на кухню.
Позавтракав сухим печеньем, я решила, что пора навестить родных и показать им, что со мной все в порядке, а то знаю я маму, та еще паникерша. Чего дома дурью маяться и ждать непонятно чего, ведь какой-то нелогичной наивностью я ждала какого-то сообщения от него. Даже типа: «Извини, мне не понравилось, поэтому прощай», было бы неплохо. Ненавижу неопределенность.
Выйдя из подъезда, увидела Лехину машину. Не поняла? Куда он тогда делся? Стало как-то тревожно, но я тут же вспомнила, что он мог уйти к Димке, и успокоилась.
До родителей добралась минут за пятнадцать. По пути забежала в кондитерскую. Зная, что мама обожает выпечку во всех ее проявлениях. Очередей в субботнее утро не было, поэтому вкусняшки купила быстро.
— Ты чего это в такую рань? — дверь мне открыл зевающий отец, в одном трико с вытянутыми коленками.
— Соскучилась, — пожала я плечиком, стаскивая дубленку.
Меня коротко обняли и подтолкнули в сторону кухни, где хозяйничала мама. Вот почему она меня готовить не научила, а? Папа же научил драться. Эх, мечты-мечты.
— Привет дочь, — мама быстро поцеловала меня в щеку и отвернулась к плите, жаря что-то вроде пончиков.
— Мам, ты опять сладким балуешься? — Возмутилась я. — Вредно же.
— Нет, а лучше голодать, как ты, — фыркнула родительница. — Ты лучше расскажи, как дела. А то появляешься раз в месяц, у меня даже сплетен нет, чтобы соседкам рассказать.
Вздохнув, я выдала маме и привалившемуся к косяку папе, с нежностью следящим за женой, то, что произошло вчера. В усеченном варианте, конечно. И с поправкой на их консервативное воспитание.
— А это не он тебе синяк то поставил? — Папа кивнул на мою щеку.
— Нет, — я притронулась к уже забытому повреждению. — Это я Илонку спасала.
И добавила еще и историю о разбуянившемся клиенте.
— В следующий раз через бедро его, и руку хотя бы сломай. А то нос — это как-то не серьезно, — проворчала кровожадная мама, вынув очередной пончик.
— Слушай, — нахмурился отец, — а это не те Дубенковы, у которых открыты реставрационные и антикварные салоны? Там еще Кузьма Филиппович, кажется, всем заправляет.