— Да сейчас-то с чего вы это взяли? И он сделал вам предложение уже после того, как вы сняли с него вину.
— У вас все так легко и просто? Я всего лишь простила его, а виноват он будет всю жизнь!
Граф встал и прошелся по комнате, растирая виски. Долго стоял и смотрел в окошко, расположенное так высоко, что увидеть в него можно было только небо. Потом присел возле меня и, заглядывая в глаза, спросил:
— Девочка моя, что произошло между вами сейчас? Вы рисковали для него жизнью, вынесли страшные муки. Согласились спасать его мгновенно, очевидно, приняв это решение ранее. Будучи совсем равнодушной к человеку, так не поступают. Вы, едва ожив, показали такую силу духа, что поразили этим даже святых отцов. Он обидел вас, сказал что-то оскорбительное? Но он не мог! Он же боготворит вас!
Я очень сомневалась, что смогу внятно объяснить ему причину моего решения уйти. Как-то смешалось все в голове — неуверенность, обида, страх, стыд, желание засунуть голову в песок, как страус и уйти от всех проблем разом самым простым, хоть и опасным способом. Но он смотрел на меня с таким участием и беспокойством… И я доверяла ему. Я решилась.
— Я хочу, чтобы этот разговор остался между нами. Обещайте мне. Хорошо? Ладно… Дело в том, что я уронила себя в глазах вашего сына и более не хочу его видеть из-за невыносимого стыда, который испытываю в связи со всей этой ситуацией. Все.
— Что?! Но что вы могли сделать? Между нами, только между нами. Я обещаю.
— Ладно… уроню и в ваших. Я сама настояла на том, чтобы лечь к нему в постель. Целовала его и объяснилась в любви, настаивала на поцелуе и, когда он не стал меня целовать, упрекала его в этом. Да, я еще самовольно перешла в обращении на «ты». И еще я позволила себе непристойное высказывание в адрес святых отцов при графе. Я тогда не знала, что они святые. Естественно, что такое мое поведение, а так же непотребный внешний вид, заставили вашего сына отнестись ко мне с пренебрежением, унижающим мое чувство собстве… я сама его уничтожила — достоинство. Вела себя, как девка из борделя. И вот результат — он тоже «тыкал» мне, не стал целовать, носом потерся — и только. А я никогда еще не целовалась, тот раз не считается, он мне нос прижал и чуть не раздавил меня. Я чуть не сдох…, я… А теперь я сама к нему полезла, я ждала, а он не стал…От меня псиной воняло после судорог, наверное. Ему было противно. Ну и пусть… не надо. Найду с кем целоваться. На балу в Дворянском собрании я пользовалась успехом. Там не знают о моем позоре, а тут… мной можно и пренебречь, я же грязна и отвратительна… Я не желаю больше видеть вашего сына, как и он меня, надеюсь. Свое предназначение я выполнила. Отпустите меня домой, — откровенно рыдала я.