Платье из тяжелой мягкой ткани спадало вниз, при каждом шаге обрисовывая стройные округлые бедра и длинные ноги. Стан был, как и положено, затянут шнуровкой. Сорочка из драгоценной шитой шелком бельевой ткани собиралась под высокой шеей и смотрелась пеной из кружева. Черные косы были собраны по-женски, плат крепился к концам широкого золотого обруча. Лицо с твердой линией подбородка, высокими скулами и немного впалыми щеками поражало своей красотой. Трудно было, однажды взглянув, оторвать от него глаза, прекратить любоваться по своей воле.
Она смотрела на меня, стоя напротив, и взгляд из заинтересованного быстро становился откровенно враждебным. В нем сквозило узнавание и понимание, чего я-то уж точно понять не могла. Я ее не видела никогда — такое нельзя было бы забыть. Она опустила взгляд на Зоряна, задержала его, вгляделась… и вскинула изумленные глаза на меня.
Я обеспокоенно наклонилась к сыну — может, испачкался или успел изорвать одежду? Зорян улыбался женщине, как всем незнакомым ему людям — не во весь рот, а насторожено, немного кривовато, показывая ямочку на щечке.
Когда я отвернулась от него и разогнулась, женщина уже уходила от нас, покачивая головой и так и не сказав — зачем приходила? За ней ушла охрана. Я смотрела вслед, пока они не скрылись за кустами на повороте дорожки. А потом сын дернул меня за юбку:
— Ма-ам…
Я увела его в дом — задумавшись, ничего не понимая. Я встретилась с женой правителя — Владисласа Драбанта, и не понравилась ей. И отчего так, по какой причине?
Ведуну я не стала говорить об этой встрече. Он был очень занят, два дня уже делал какие-то записи, сидя в своей рабочей комнате. Отвлекать его от серьезного занятия не хотелось.
Дня через два все еще стояла хорошая погода — мягко светило предосеннее солнце, все еще зеленела листва под каким-то особенно синим в конце лета небом. И тепло было еще по-летнему, хотя уже и не жарко.
Из дворца прибежала девушка из прислуги и передала мне, чтобы завтра, ближе к полудню, я принесла во дворец свои пряники. Сколько их нужно было наготовить — она не знала. Я пообещала сделать то, что велели и она убежала.
Привычно повязала передник и стала готовить обычный замес. Заводила печь и думала, что денег на своей выпечке я точно зарабатывать не собираюсь. Во всяком случае — пока. И если завтра спросят, то так уж и быть — выдам свою тайну, пускай пекут сами. А то так стану, чего доброго, дворцовой пекаркой. Раньше я обрадовалась бы такому, а сейчас это казалось смешным.
С вечера приготовила одежду. Долго думала… во дворец же иду, не куда-нибудь. Так что хотелось выглядеть достойно. Перед глазами стояло женское лицо — я против нее никакая. Нет, не уродливая, как считала раньше. В глазах Микея я видела себя другой, и они не врали — он любовался мною. Но она… у нас только рост был один, да сложение тела похоже, в остальном же… Потому и не стала я по городской моде чернить брови и ресницы, румянить рот. Все эти потуги были бы бессмысленны — я никогда не смогу соперничать с ней в женской красоте. Да и смысла в этом никакого не вижу.