Прикрыла все откинутым покрывалом и сдвинула до утра на край кровати. Улеглась и завернулась в одеяло. Лениво текли мысли — и зачем это, если я отказалась тогда, да еще и так поздно, когда бал уже начался? Думать об этом не хотелось. И мои думы перенеслись к предстоящему отъезду.
С Зоряном остается дед. Снова должна будет приходить по утрам кухарка. Покормить и поиграть с маленьким деду поможет стражник. Выкупать вечером и уложить спать — Татка, городская девочка, которую Мастер нанимал убирать дом. Как будто и все продумано, а душа все равно была не на месте…
Утром уже вынесли тючок с одеждой и нужными в дороге вещами, которые мы грамотно отобрали вдвоем с ведуном, подвели мою лошадку. Я когда-то училась ездить на ней и мы привыкли друг к другу. Попросила ее для себя и в дорогу.
Через силу оторвавшись все же от маленького, посмеявшись вместе с ним, чтобы не испугать своими слезами, я вышла из дома. Друг Конь взметнул меня в седло, я подобрала поводья, оглянулась на отряд, который меня уже ждал, и увидела… Юраса. Он стоял сбоку от всадников и смотрел на меня. Я вначале испуганно замерла, а потом подумала — ну и пускай смотрит, я сейчас уже не в том синем платье, которое считала красивее некуда. Сейчас на мне была воинская справа — темные узкие штаны, длинная зеленая суконная рубаха поверх нижней исподней. Рыжий кожаный нагрудник со светлым узором из оружейной стали. За спиной — теплый суконный плащ с прорезями для рук. На ногах высокие сапоги с мягкими портянками в них — Мастер собирал меня бережно, переживая, чтобы не застыла, не стерла ноги.
Он шел ко мне. Я ждала что скажет, что же зря шарахаться? Это ему впору меня бояться — вон как умею кидаться на людей… Он подошел, спросил:
— Я буду приходить к сыну. Ты разрешишь?
— Твое право. Я же говорила…
— Хорошо. Ты там… береги себя, осторожнее, — он отходил в сторону, уверенно и спокойно глядя мне в глаза.
— Постараюсь, — разворачивала я свою лошадку на выезд. То, как он вел себя сейчас, заставило меня устыдиться за тот свой срыв еще сильнее. Вдруг захотелось хоть немного сгладить в его памяти свою несдержанность. И я оглянулась и постаралась это сделать:
— Ты прости за ту мою выходку. Зря я тогда на тебя накинулась, в моих бедах виноват не ты. И тот плат был… сильно красивый. Его мне жаль…
— Всю ночь просидел у нас в доме с Ивоном, — пробурчал мне на ухо Конь.
— Кто? — не поняла я.
— Стагмисов, кто же еще? Почти сразу за тобой и подошел. Разряженный…
— И тот впустил его в дом? Что за дела?
— Так он же наш командир… в страже то есть. Как он мог не пустить?