А около окна в спальне стоял мольберт. Простенький, самый обычный, НО мольберт. Значит, заметили, запомнили и решили купить.
Неужели Арвель постарался?
Анна расчувствовалась, моргнула, прогоняя набежавшие вдруг слезы. Стало жутко приятно и одновременно неудобно от такой заботы.
— Нравится? — тихо спросил Павел, стоя за спиной. Вальди сделал проще — прошелся везде, обнюхал углы и одним прыжком завалился на кровать.
— Очень, — не стала отрицать девушка, стаскивая собаку с кровати: а лапы у кого грязные, а? — очень, очень нравится. Но не стоило, наверное…
— Стоило, — твердо возразил маг. — Дом — твой. И он по — настоящему должен стать домом для тебя. В эти комнаты никто не войдет без твоего разрешения.
Это явно был намек на «совместный поход по туалетам».
Анна прошлась по комнатам, дотронулась до теплых батарей — в доме стоял твердотопливный котелок, пожирающий ведра угля или охапки дров.
Арвель рассказывал, что старик — прежний хозяин дома — купил его по дешевке, как недострой. Он и был недостроем. В советские годы здесь, в глубинке Тверской области, собирались построить небольшой санаторий на шесть мест для своих из партийной номенклатуры — рядом с озером обнаружился источник с особо полезной водой, но грянувшая перестройка внесла изменения в эти планы. Строительство забросили. Дом стоял заколоченным, забор вокруг озера и части леса ветшал, а дорога сюда потихоньку зарастала, пока все это богатство — озеро и лес сдали в аренду — не купил себе под дачу старик.
Купил, можно сказать, мечту детства — до того, как переехать в Москву, он вырос в деревне неподалеку, и озеро это всегда любил. Купил на полученную премию — старик, оказывается, проектировал секретные подлодки, и даже имел правительственные награды. Купил, что бы выйти на пенсию и здесь жить, но у жены оказались другие планы.
Она мечтала съездить в круиз, купить норковую шубу и новую машину. Деревенская глушь с комарами и слепнями ей была не нужна.
В семье начались скандалы. Старик уперся, она тоже. Так и разошлись. Она осталась в Москве, он уехал в тверскую глухомань, оставив себе только доставшуюся от матери отца двухкомнатную квартиру в Питере, которую сдавал и неплохо жил, истратив все накопленные деньги на ремонт дома.
А потом появились переселенцы. И жить стало веселее. И компания для выпивки образовалась, и деньги перестали быть проблемой. Жаль, что сердце не выдержало нагрузки, как ни старались маги вытянуть старика.
У Арвеля во время рассказа блестели глаза — девушка видела, он искренне жалеет об утрате. И ей очень хотелось верить и в рассказ, и в искренность.