Легализация торговли – это всего лишь один из возможных компонентов решения проблемы, но, помимо всего прочего, в самые глубокие слои населения должны проникнуть культура и просвещение, повысив уровень сознательности людей.
Приехав на ферму, мы припарковались в некотором отдалении от загонов, где держали по ночам носорогов. Нас встретила Лиза, управлявшая заказником. Она явно плакала, но старалась держать себя в руках, вежливо встречая нас. Но как только она встретилась взглядом с Дериком, из ее глаз вновь потекли слезы. Этих двоих объединило глубокое, откровенное горе – словно родителей, потерявших ребенка. Когда они обнялись, чувство потери перешло в гнев, и Лиза взорвалась, перейдя на африкаанс. Но нам не нужно было переводить ее, чтобы понять смысл сказанного. Лиза возглавляла этот охраняемый секретный заказник на протяжении почти десяти лет. Заказник служил для двух целей: был надежным домом для носорогов, куда их можно было переместить, когда заповедник подвергался нападениям браконьеров, и если животным требовалась реабилитация и уход после действий браконьеров. Работа, которую выполняла Лиза и ее команда, была бесценной в рамках общей борьбы против безжалостных браконьерствующих картелей. Но вся созданная ею система находилась сейчас под смертельной угрозой. Трагедия с Саби стала для всех настоящей бедой. И мысль о возможных последствиях для заказника заставляла содрогнуться: каждый оставшийся здесь носорог мог повторить судьбу Саби. И сейчас очень многое решало время: нам следовало поторопиться придумать тактику защиты животных.
Полиция и команда экспертов-криминалистов уже прочесывали место в поисках улик. Мы следили за ними на расстоянии: им требовалось какое-то время, чтобы закончить свою работу, и мы держались в отдалении, чтобы сохранить нетронутым место преступления.
Наше внимание тут же переключилось на загон, располагавшийся ближе к дому, где держали двух детенышей носорогов, которым было не больше нескольких месяцев. Нас, как магнитом, неудержимо влекло к ним. Лиза, которая уже пришла в себя и вновь вошла в роль хозяйки, следовала за нами.
– Это Сетемба и Изибинди. На зулусском их имена означают «надежда» и «мужество». Их матери были убиты браконьерами. Сетембе отрубили уши, а у Изибинди было несколько глубоких ран в голове и в боку от ударов мачете. Такое часто случается. Для браконьеров молодые животные – это помеха, и они пытаются отпугнуть и яростно набрасываются на них. Иногда убивают, но чаще всего жестоко калечат, – она помолчала мгновение, собираясь с мыслями. – Связь между матерью и детенышем настолько сильная, что несмотря на ужасные раны и увечья, утром они всегда находят друг друга. Часто бывает заметно, что мать отдала все силы, до последней капли, чтобы защитить свое потомство: будучи изувеченной, она все равно ползет сквозь заросли буша к тому месту, где нашел укрытие ее малыш. Матери редко доживают до утра из-за тяжести полученных ран. И поэтому утром малышей обычно находят рядом с телом матери: они тычутся в голову, кричат, чтобы она встала, и не понимают, почему та не реагирует. Думаю, нет более тягостного зрелища во всей природе, чем малыши, оплакивающие свою мать. Их пронзительный визг и жалобный вой разрывают тебе сердце. Тут любой человек зарыдает.