Было шесть утра. Стояло холодное августовское утро. И мы только что свернули с главной трассы на пыльную дорогу, которая уходила в бесконечность в бесплодной дикой пустоши южноафриканского буша. Единственным намеком на смутное продвижение в направлении какого-то жилища был покосившийся почтовый ящик, стоявший у дороги. Мои компаньоны, сидевшие в автобусе сзади, резко проснулись: смена ландшафта заметно увеличила уровень шума, одновременно лишив нас прежнего комфорта поездки. Каждые рытвина и камень заставляли весь автомобиль вибрировать и сильно трястись, словно кто-то решил проверить подвеску на прочность.
В истинно африканском стиле пыльная дорога казалась бесконечной, а видимость заметно ухудшилась из-за облака пыли, которую мы поднимали.
Мы ехали уже полтора часа, когда свернули с главной дороги к нашему конечному пункту назначения. И этот отрезок пути сразу начал напоминать некую прелюдию ко всей поездке в целом. Мы покинули наши комфортные жилища, отправившись в кромешной темноте на северо-запад от Нельспрута в ожидании приключения: сегодня мы должны были поймать и перевезти 4,6-метрового самца нильского крокодила весом около 700 килограмм.
Когда очередной красивый кроваво-оранжевый африканский восход солнца начал испарять стелющийся легкий туман, в отдалении появилось одинокое беленое кирпичное строение. По мере того как мы приближались, стали заметны другие постройки фермы. Там стояло с полдюжины строений, все одинаковые по форме: одноэтажные кирпичные ангары с покрытыми листами жести крышами. Каждый объект был примерно 10 метров в ширину и 20 метров в длину. По опыту посещений других крокодильих ферм я знал, что это загоны, где содержат крокодильчиков партиями по несколько тысяч штук. Их группируют по возрасту от яйца до двухлетних крокодилов. Там еще находилось с десяток одинакового размера бетонных ям, состоящих из зоны «бассейна» и зоны «пляжа». В них содержались крокодилы от 3‑х до 5 лет группами в зависимости от размера, их было несколько сотен. Последнее строение было одним большим загоном размером с футбольное поле, с двумя стоячими водоемами, окруженными широким, покрытым травой берегом. Именно внутри этого загона держали спаривавшихся самцов и самок. Всего их было 120 особей, все взрослые, полностью выросшие, в длину примерно от 3 до 5 метров. Границей этого загона служила метровой высоты бетонная стена, увенчанная 50-сантиметровой полоской рабицы. Два больших водоема были разделены проходом для кормления, который наполовину заходил в загон. В этот проход можно было попасть через запирающиеся ворота, и он был продолжением окружающей это пространство бетонной стены, но без рабицы. Я представил себе всю эту бойню во время кормежки, когда работники кидали мясо в море щелкающих челюстей.