Аде стало плохо. Она без сил опустилась на стул.
«Господи, что вчера здесь произошло?”
Услышав звонок в дверь, Ада вскочила и испуганно прижала ладонь к груди, в которой от волнения колотилось сердце. Пытаясь успокоиться, она немного помедлила, прежде чем подошла к двери и посмотрела в глазок. Облегчение накрыло с головой и прошибло спину холодным потом. По ту сторону двери стоял Серафим.
Почему он не ушел? Он был здесь до утра? Ада растерянно обернулась и посмотрела на еще расправленную постель. А что если она с ним? Нет, нет. Не может быть! Ну, не настолько же она сошла с ума, чтобы заниматься сексом с человеком, который ей совершенно не нравится! Наверное, она ошибается.
Звонок еще раз ударил по ушам и по больной от печальных мыслей голове. Она даже представить не могла, что позволила себе… с этим. Слезы навернулись на глаза, и она их сердито смахнула рукой. потом забежала в ванную, схватила полотенце, будто только что умывалась, и вернулась к входу.
«Рано паниковать! Лучше расспрошу Серафима обо всем», – решила она и дрожащими пальцами повернула защелку.
– Ты уже проснулась? – Серафим зашел весь заснеженный, как Дед Мороз, и стал снимать обувь.
Ада удивленно посмотрела на него, на окно. Стена снега колотилась в стекло, наполовину уже засыпав окно. В комнате сразу потемнело. Только что светило солнце, и уже пурга? Ну, и дела!
– Ты что делаешь? – накинулась она на Серафима, и тот застыл с ботинком в руках.
Он изумленно посмотрел на нее сквозь очки, и Ада опять испытала раздражение, глядя в голубые точки глаз, уменьшенных линзами.
– Я з-за сметаной ходил в супермаркет. Б-блины испек, а есть их не с чем. У в-вас в холодильнике пусто.
Серафим снял куртку и шапку, встряхнул их и повесил на крючок, потом повернулся к Аде. Они встретились взглядами, историк наконец-то понял, что его не ждали, и ему совершенно не рады.
– Значит, это ты у нас кошеварил? – продолжила допрос Ада, не приглашая его войти в комнату.
– Ну, д-да. И со стола убрал, п-посуду вот п-помыл, – он повел рукой в сторону кухни.
– А кто тебя просил?
– Н-никто, – Ада заметила, что когда Серафим нервничает, он больше заикается.
А сейчас по его лицу она видела: он не понимает, что происходит и почему его добрые дела она встретила в штыки. Она уже едва сдерживала раздражение. «Зачем я его позвала? Идиотка, точно!»
– А где Ксюра?
– Н-не знаю.
– В смысле?
– Я к-когда проснулся, ее н-не было. А в комнату к ней я не ходил.
– Ты проснулся? А где ты спал? – Ада похолодела в ожидании ответа.
– Как где? Там, – неловкий взмах в сторону ее комнаты.