— Я вообще никогда и никого не боюсь.
Захри ещё раз внимательно, но уже по-другому, оценивающе, посмотрел на меня.
— Ну-ка, проводи меня к своему отцу.
И мы пошли. Подошли к шатру. Я вошёл и сказал отцу, что какой-то левит хочет его видеть. Отец вышел, я за ним следом.
Захри спокойно и лениво смотрел на отца. Я тоже посмотрел на него и вдруг понял: что-то не так. Отец побелел. На лбу выступили капли пота. Ужас и обречённость я увидел в его глазах. А ведь это был смелый, отчаянный воин.
— Не надо при сыне, прошу тебя.
— Мир тебе Нав. Я Захри сын Цугара. Ты не так понял. Я в этих краях не из-за тебя. Я гость тебе. Разреши зайти в твой шатёр.
— Заходи, если гость. Гость еврею всегда в радость.
Мы зашли в шатёр. Захри сел за стол на циновки. Отец вышел и принес хлеб, сыр, овощи, молоко и вино. Сел рядом с гостем. Взял лепёшку и положил перед Захри. Захри разломал лепёшку пополам и вернул половину отцу.
Только теперь отца отпустило. На лице появились какие-то краски.
— Осия! Иди погуляй, — сказал мне отец.
— Только не уходи далеко, — добавил Захри.
А я и не собирался далеко уходить. Более того, зашёл за шатёр и сел так, чтобы слышать, о чем они будут говорить.
Сначала, как положено, вопросы-ответы о здоровье, о делах. Потом поговорили немного о Фараоне и о последней войне с южными соседями.
Наконец Захри приступил к делу.
— Хороший у тебя сын. Только вижу я, что болен он. Роды у матери, по всему видать, были тяжёлые.
— Умерла жена при родах. А у сына, ты прав, проблемы. Накатывает на него. Знахарь говорит, что может он умереть во время любого приступа.
— Странно, что ещё жив. И жениться ему нельзя. Нельзя ему с женщиной дело иметь. Обязательно приступ будет. Или сам умрёт, или её убьёт.
— И это мне знахарь сказал. Но что я могу сделать? Так Бог решил.
— Да нет. Приступы эти — дар божий. А благо это или наказание, нам, людям, решать.
Отдай мне сына в ученики, Нав, если любишь его. Обещаю: жить будет, и хорошо ему будет. Всё равно не жить ему среди людей. Ведь не зря ему этот дар дан. Не иди против Бога… Место ему у меня.
— В палачи, в убийцы сына отдать, чтобы от него все шарахались, как от прокажённого?
— Да.
Долгое молчание. И снова Захри.
— Это его жизнь. Хочешь ты этого или не хочешь. Его уже и так люди боятся. И так они шарахаются от него. Сейчас ты ему защита. А вырастет — убьют его. Или сам помрёт от припадка. А я, видишь, живу. И хотели бы меня убить, да кто же посмеет.
Да ты и сам его боишься, как и меня. Нет у тебя выбора, Нав. Отдай мне сына. Для его же блага. Вижу, любишь ты его. Другому бы деньги предложил, а тебе говорю: отдай.