И ни слова о Кэролайн. Может, Пэт пребывала в такой тоске и печали, так была поглощена собственными переживаниями, что совсем не замечала ее? За весь январь одна-единственная строчка: «Кэролайн смотрит слишком много всякой дряни по телевизору», в результате чего во время просмотра программы «Top of the Pops» телевизор выключили, потому что мужчины были накрашены, а женщины «почти совсем не одеты».
«Я думала, что научилась жить с черной тоской, – написала Пэт несколько дней спустя, – но она приходит ко мне все чаще. Она мешает мне видеть хорошее, закрывает свет. В хорошие дни мне кажется, будто шторы колышутся, я вижу, что на улице светит солнце, и тогда думаю, что, может быть, попозже выйду из дому. В такие дни я ощущаю некоторый оптимизм. А в плохие дни вокруг темно».
Потом на странице было несколько мазков черными чернилами – что-то вроде пятнышек грусти – и две недели пустых страниц. А затем: «Как я живу? Столько дней подряд не встаю с постели…»
У Кейти часто забилось сердце. Пэт явно страдала депрессией! Об этой болезни говорила ее мать? Она ли привела Пэт в больницу? Это ли имела в виду Мэри, говоря, что сестру «ничто не радовало»?
Даже так называемые «хорошие дни» были скучными и безрадостными. Пэт могла решиться выйти в сад или даже отправиться в город с сумкой на колесиках, но чаще всего она проводила время, бесцельно слоняясь по дому или занимаясь мелкой работой: «Пришила пуговицу», «Заштопала две пары отцовских носков», «Молочник ошибся в доставке, написала ему жалобу». Самым удивительным при чтении дневника для Кейти оказалось то, как мало на самом деле делала Пэт.
«Была ли я счастлива во время войны? – написала она ближе к концу февраля. – Не припомню, чтобы тогда я об этом думала, но во всем была какая-то цель, а теперь ее нет».
Она составила перечень книг, которые хотела взять из библиотеки, но, похоже, так и не сходила за ними.
Весь март Пэт не выходила из дома, а делала покупки и готовила еду Кэролайн. Кейти начала быстрее переворачивать страницы, она искала какие-нибудь сообщения о заключениях врачей, обследованиях в больнице, но ничего такого не нашла.
Что-то изменилось только к началу апреля. Отец Пэт связался с Мэри и попросил ее приехать. «Он говорит мне, что я больна, – написала Пэт в дневнике, – но я говорю, что дело не в этом: просто Кэролайн смотрит на меня другими глазами, а я не могу этого вынести».
Другими глазами? Нет, Пэт, ты была больна. Стоило пойти к врачу и начать принимать какие-нибудь лекарства. И перестать сваливать все дела на дочку.