– Волноваться? О чем?
– Не знаю. О том, что ты уйдешь, наверное.
Симона села на корточки и стала водить синим мелком по одной из оранжевых юбочек. Та стала грязно-коричневой.
– Жаль, что не бывает черных мелков, – хмыкнула она. – Или золотых.
Кейти переполняла радость, оттого что Симона рядом. Она была просто счастлива, глядя на то, как красивые руки подруги превращают юбку второй девочки в брюки. Затем Симона пририсовала ей сандалии, а часть волос стерла, так что стрижка стала короче. Она рисовала себя.
Кейти переодела самую первую девочку в зеленое домашнее платье с розовыми цветочками, нарисовала ей ботинки. Сделала подлиннее руки, нарисовала маленькие пальцы, и эти пальцы потянулись ко второй девочке.
– Они похожи на рыбные палочки, – сказала Симона, и в ее голосе сквозила улыбка.
Она тоже удлинила руки своей девочки, и нарисованные фигурки соприкоснулись.
Кейти нарисовала ярко-оранжевое солнце. Симона – облака и дождь. А потом обе стали рисовать высоко летящих птиц. Кейти гадала, что произойдет, когда закончится все, что может быть связано с радугой. На всякий случай – вдруг Симона захочет уйти? – она изобразила дерево, потому что потом можно было превратить его в целый лес, такой большой, что придется просидеть рядом за этим занятием еще несколько часов.
– Негодная? – спросила Симона.
– Неправильная, – ответила Кейти.
– Понятно, – кивнула Симона.
– Или же такая, которая может стать кем угодно. Жизнь не стоит на месте.
Парень на велосипеде остановился прямо перед ними.
– Девчонки, вы тут типа… мешаете.
Симона ему улыбнулась:
– А у нас тут что-то вроде пункта.
– Пункта чего?
– Распознавания.
Парня этот ответ немного заинтриговал.
– И что же в вас надо распознать?
– Выживание, – ответила Симона.
– Надежду, гордость и разнообразие, – добавила Кейти, вспомнив слова с какого-то сайта.
Парень понял, о чем речь, немного смутился, но тем не менее хлопнул обеих девушек по ладони, обошел радугу и поставил велосипед к стойке. Улыбнулся и ушел, больше ничего не сказав.
– Он понял, – заключила Симона.
– А каким собирательным существительным можно назвать всех девочек? – спросила Кейти.
– Лесбийство?
Обе рассмеялись. Тело девушки согрелось, совсем как тогда, когда она напилась коктейлей на вечеринке. Не могло быть ничего лучше: вечер вторника, тепло, пальцы, перемазанные мелом, легкий ветерок, забиравшийся под платье.
Кейти пририсовала деревьям корни, изобразила между ними желуди, мысленно представив там земляных червяков и лежащий под слоем почвы гранит. Симона нарисовала костер и искры розовым и оранжевым мелками. Кейти добавила рядом палатку, Симона – одеяло.