– Внимание! Внимание! Говорит Маттатиас, зав человеческими ресурсами. Я отменяю дальнейшее инспектирование. Мы нашли то, что хотели. – Последовала пауза. Маттатиас отодвинулся от микрофона, и напряженно вслушивавшиеся Клаус и Солнышко разобрали слабые звуки торжествующего визгливого смеха зава человеческими ресурсами. – Извините, – продолжал тот, когда приступ смеха окончился. – Продолжаю. Пожалуйста, имейте в виду, что в больнице замечены двое из трех убийц – Клаус и Сол… то есть Клайд и Сьюзи Бодлер. Если увидите детей, чьи лица вам знакомы по «Дейли пунктилио», пожалуйста, хватайте их и уведомьте полицию.
Маттатиас замолчал и опять принялся хихикать. Дети услышали шепот Эсме Скволор: «Любимый, ты забыл выключить микрофон». После чего раздался щелчок и все стихло.
– Они ее поймали, – сказал Клаус.
Солнце уже взошло, и в недостроенной части больницы стало не так холодно, но среднего Бодлера все равно била дрожь.
– Это и имел в виду Маттатиас: они нашли то, что искали…
– Опасность, – мрачно проронила Солнышко.
– Да, Вайолет в опасности, – подтвердил Клаус. – Мы должны спасти ее, пока не поздно.
– Вирм, – заметила Солнышко, что означало «Но мы не знаем, где она».
– Где-то в больнице, – предположил Клаус, – иначе Маттатиаса здесь бы уже не было. Наверное, они с Эсме надеются поймать и нас тоже.
– Ранс, – добавила Солнышко.
– И заполучить досье, – согласился Клаус, доставая тринадцатую страницу из кармана, где хранил ее вместе с обрывками записных книжек Квегмайров. – Пойдем, Солнышко. Мы должны найти сестру и вызволить ее.
– Линдерстоу, – ответила Солнышко. Она хотела сказать: «Это будет нелегко. Придется обходить всю больницу и искать Вайолет, а другие будут обходить больницу и искать нас».
– Да, знаю, – хмуро проговорил Клаус. – Стоит кому-нибудь узнать нас по фотографиям, помещенным в «Дейли пунктилио», – и мы окажемся в тюрьме раньше, чем поможем Вайолет.
– Переодеться? – предложила Солнышко.
– Уж не знаю во что, – ответил Клаус, оглядывая недостроенное помещение. – У нас тут только и есть что фонарики да несколько тряпок. Может, если завернуться в тряпки и поставить себе на голову фонарики, мы могли бы попытаться выдать себя за груды строительных материалов?
– Гидууст, – возразила Солнышко, что означало «Но груды строительных материалов не расхаживают по больницам».
– Значит, придется войти в больницу как есть, – ответил Клаус. – Просто надо соблюдать крайнюю осторожность.
Солнышко закивала с большим воодушевлением, и в данном случае это означало, что она считает соблюдение крайней осторожности превосходным планом. А Клаус с воодушевлением закивал ей в ответ, но когда они покинули недостроенное крыло здания, воодушевление по поводу дальнейших действий начало с каждым шагом убывать. С того ужасного дня на пляже, когда мистер По принес им известие о пожаре, все трое Бодлеров соблюдали крайнюю осторожность, когда жили у Графа Олафа, и тем не менее Солнышко в конце концов очутилась в клетке, раскачивающейся за окном олафовской башни. Они соблюдали крайнюю осторожность, когда работали на лесопилке «Счастливые запахи», и все равно Клауса загипнотизировала доктор Оруэлл. И теперь Бодлеры вели себя осторожнее некуда, но больница оказалась таким же враждебным миром, каким были все места, где детям довелось жить. Едва Клаус и Солнышко вошли в достроенную половину больницы, причем ноги их двигались все с меньшим воодушевлением, а сердца бились быстрее и быстрее, как услышали нечто, успокоившее их взволнованные души: