Турне было организовано для анимации оплаченных отпусков французских семей, выбравших Пиренеи, чтобы разогнать скуку летней жизни, в которой они пытаются научиться лени, после того как вкалывали весь год. Но, случайно оказавшись перед нами, они не воспринимают историю взломщика, откровенно поворачиваются к нам спиной или даже встают, чтобы отойти подальше, потому что наши актерские голоса мешают им слышать друг друга, а то и того лучше, кидаются в нас снарядами типа бумажных самолетиков. Каждый вечер оборачивается веселым провалом (который мы пытаемся забыть за обильными возлияниями).
Однажды вечером мы достигли дна горькой актерской доли. Я не знаю, какого местного спиртного отведал исполнитель главной роли, но он перепутал первый и последний акты, вернее, вовсе пожертвовал первым, сведя пьесу к шагреневой коже, совершенно непонятной для нашей немногочисленной публики. Когда занавес упал после пятнадцати минут представления, невнятного из-за ампутации завязки и перипетий, зрители реагировали скверно.
Слышатся свист, улюлюканье, воздух темнеет из-за множества предметов, более или менее острых, – мы начинаем опасаться коллективного избиения. Выбора нет: надо импровизировать, чтобы не вернуться в Париж ранеными.
Мы выходим из помещения, служащего кулисами, к публике и начинаем выделываться. Я спонтанно влезаю в шкуру знаменитого комика той поры, Роже Никола, играющего очень забавные скетчи, в которых он рассказывает байки, неизменно начинающиеся словами: «Послушай, послушай…» Он корчит рожи под шляпой, бешено вращая глазами.
Через несколько минут зрители, только что готовые нас линчевать, начинают громко смеяться. Спектакль спасен. Мой напарник по буффонаде пускается в уморительные импровизации, демонстрирующие богатство его разнузданного воображения. Люди удовлетворены, их развлекли.
Невзирая на эту свободу, которой мы пользуемся, дополняя «Моего друга взломщика» или воспроизводя на деревенских площадях знаменитый дуэт Пьера Дака и Франсиса Бланша в скетче Сара Рабиндраната Дюваля, когда их спрашивают: «Вы можете это сказать?», и они угадывают все и что угодно, нам с Ги не нравится прозябать в третьесортных залах, и мы с трудом переносим походно-полевые условия.
Каждый день после спектакля приходится ставить палатку, в то время как, утолив жажду, мы зачастую не можем вспомнить, как нас зовут и где мы находимся, утомленные к тому же охотой на девушек.
Вдобавок спать без матраса – удовольствие, которое я охотно оставил бы аскетам всего мира, и должен признаться, что всякое принуждение противно моей натуре, сполна раскрывшейся на вольном воздухе.