– Да здравствует наш революционный адмирал! – призывал Мишка Ляуданский и свистел: – Качать его…
На руках снесли с башни, высоко кидали в небо. И виделись отсюда, с этой вот палубы, узкие теснины Кольского фиорда, а там, в снежной замети, вставали просторы вод – в бешенстве штормов, в гибели рискованных кренов…
Именем главнамура кто-то – тихий и властный – отдал приказ о расстреле…
* * *
Ночью за хибарами Шанхай-города выстроили их над ямой.
С бору по сосенке: с «Бесшумного», с «Лейтенанта Юрасовского», с «Бесстрашного»… Они не верили: за что? за что?
Поручик Эллен натянул на руке и без того узкую перчатку, пропел во мрак, в стужу, прямо в людские души:
– Имене-е-ем революции… по врагам респу-у-уб-лики… Потом обошел ряды безмолвных трупов, щупая пульс каждого.
– Вот это стрельба! – похвалил он солдат. – Мне к этому залпу нечего добавить… ни одной пули. Молодцы, ребята! Революция вас не оставит – всем по бутылке водки.
…Князь Вяземский пришел к Ветлинскому.
– Шлепнули? – спросил, садясь без приглашения.
– Да, во имя революции.
– Во имя чего?
Ветлинский раздраженно повторил:
– Я же сказал – во имя революции!
– Так-так, понимаю… Только во имя России, пожалуйста, спишите меня с миноносцев. Я тоже самодемобилизуюсь.
– Ради чего, князь?
Ради этой вашей… революции.
Главнамур прикинул «за» и «против».
– Что собираетесь делать, князь?
– Купил каюту на «Вайгаче», который уходит во льды.
– А что вас привлекло именно во льдах?
– Краткий путь на Печору.
– Не понимаю. Для чего вам это? Вы даже не можете представить отсюда, какая это глушь! Бежать от революции можно… хотя бы в Париж! Но зачем же бежать от нее на Печору?
– Можете быть уверены, контр-адмирал, Печора с моим появлением забудет и думать о революции. К тому же, смею надеяться, Мурману вскоре потребуется прямая связь с Сибирью. А князь Вяземский, ваш покорный слуга, уже там, на Печоре, – вот и Мурманск, глядишь, связан с Сибирью… Что скажете на это, господин контр-адмирал?
Ветлинский подумал. Встал. Подтянулся.
– Что мне сказать доблестному офицеру? Счастливого пути, ваше сиятельство…
Под видом частного лица, заинтересованного в успешном промысле рыбы, князь Вяземский, словно старый сыч, надолго засел на неуютной Печоре, в самом ее устье, где догнивали избы старинной Пустозерской ссылки. Никто тогда на Мурмане не придал этому побегу князя особого значения: многие удирали по разным местам, самым неожиданным. Но впоследствии оседлость князя Вяземского на Печоре еще сыграла свою черную роль – в борьбе за Советскую власть на далеком Севере.
* * *