На пороге кабинета, войдя неслышно, стоял капитан Дремлюга, розовея шрамом.
– Если увидите Савву Кирилловича, – повторил жандарм, обращаясь к Огурцову, – то сразу же доложите мне. Борисяк мне нужен тоже!
Мышецкий выслал Огурцова за двери и сказал:
– Господин капитан, в цивилизованных странах есть такой дурацкий обычай, когда люди, прежде чем войти, предупреждают о своем появлении стуком!
– А мы люди маленькие, – ответил жандарм, – нам известны порядки только наши – российские.
– Зачем вам понадобился Борисяк? – спросил Мышецкий.
– Имею распоряжение из Москвы подвергнуть его арестованию, – пояснил Дремлюга. – Но господин Борисяк, благодаря попустительству полковника Сущева-Ракусы, успел скрыться. И, очевидно, перешел на нелегальное положение!
«Так вам и надо», – злорадно подумал Мышецкий. Дремлюга подтянулся и звякнул шпорами:
– Имею честь донести, князь, что в губернии мною обнаружен еще один человек, подлежащий отлучению от общества, как лицо злонамеренное. Но, к сожалению, я не имею права на его арестование!
– Кто это? – прищурился Сергей Яковлевич.
– Вы, – ответил жандарм.
– Вот как? Занятно…
Дремлюга выложил перед ним свежий номер «Губернских ведомостей» со статьей о винной монополии.
– Оскорбление его императорского величества карается…
– Стоп! Законы Российской империи мне известны лучше, нежели вам. Пожалуйста, освободите меня от своего присутствия. И чем скорее, тем приятнее мне это будет!
Дремлюга не пошевелился – чурбан, идол, напичканный жирной требухой и параграфами закона.
– Я, – закончил Мышецкий, – буду разговаривать только с полковником Сущевым-Ракусою…
Дремлюга придвинул к себе стул и сел.
– Полковник Сущев-Ракуса, – сказал он с улыбкой, – сегодня уже сдает мне дела. Я заступаю на его должность! Не угодно ли вам, князь, выпить валерианки?
– Вон! – заорал Мышецкий.
Дремлюга, ни слова не говоря, подошел к телефону, велел соединить его с жандармским управлением.
– Бывшего полковника Ракусу, – сказал он и кивком головы подозвал Мышецкого к трубе микрофона.
Аристид Карпович печально ответил:
– Да, это так, дорогой князь. Еще и сам ничего толком не знаю, но от дел губернии я отстранен! Меня вызывают в Казань для объяснений… Я сейчас говорить не могу, ждите от меня письма. Прощайте, князь, мы неплохо спелись с вами!
Дремлюга торжествующе смотрел на губернатора.
– Ну? – спросил он.
– Все равно, – тихо ответил Мышецкий. – Как всегда… вон!
После этого разговора в присутствие доставили избитого фон Гувениуса. Этоo было сделано не без умысла, и Мышецкий понял, что значит иметь родственников на службе, – пусть даже самых дальних.