Даромила слушая, забыв о еде, отставила плошку. Теперь понятно стало, какая связь между ними.
— И что же, была она у Ярополка?
— Нет. Княжич просил за неё. Просил Ярополка послать своих людей вызволить пленников, но тот оказал.
Даромила хмыкнула.
— Кто бы сомневался, — буркнула она, злясь.
Душа у него коротка для таких подвигов. Вновь взорвалась княгиня ненавистью к мужу. Отвращение подкатило к горлу, сжимая клещами, что стало нечем дышать.
— Княжич Пребран Вячеславович, как только приедет в острог, отправится с дружиной искать пленных, — проговорила тихо повитуха.
Даромила окинула взглядом дружинников, что тихо переговаривались меж собой, а внутри сперло всё неведомо от чего. Ярополк ни за что не кинется помогать, а тем более, незнакомым чужим людям. А может… Даромила сглотнула. Может, не так проста Ладимира для княжича? Девушка она ладная, вольная, и, похоже, успела прикипеть.
Княгиня крепко прикусила губы. О чем она думает? Какое ей дело до этого всего? Зло подхватила с земли миску, но, проглотив пару ложек успевшей остыть на морозе похлёбки, поняла, что еда в горло совсем не лезет. Ждан и Ладимира вернулись, а вот Даян всё где-то бродил, но похоже, это не волновало сильно других. Насытившись, воины принялись готовиться к ночлегу, расстилали меха, разводили ещё костры. Для женщин отрядили какой жарче, оставив их под пологом деревьев. На дозор вызвались двое — Никрас и Гроздан. Правда, последнего княжич осадил, выйдя вместо него. Даромиле в тепле да после безостановочной дороги всё не спалось, она вслушивалась в тихие голоса мужчин, смешивающиеся с треком поленьев. Мысли так и мельтешили, рябили, сплетаясь меж собой и путаясь. Она вспоминала то свои блеклые дни в Оруши, то горела от мыслей о княжиче, что стал невольным её спасателем, то замирала, думая о неизвестности, что разверзлась перед ней пропастью тёмной, но больше всего терзало то, что Ярополк бросится в погоню. Душа выворачивалась наизнанку от этой тревоги, но поделать ничего не могла, она далеко, оторвана от мужа.
Промучилась долго, пока не сморил беспокойный сон, но казалась, только прикорнула, как нужно было уже вставать. Открыла глаза, выглянув из-за шкуры, и погрузилась в предрассветную тишину. Уже светало, фыркали лошади неподалёку, во сне шумно дышали воины у другого костра. Даромила замерла, вглядываясь в полог деревьев, подсвеченный дымным розовым заревом. Белые крупинки одна за другой падали с веток, ложились на щеки, таяли. Вспомнились невольно родной дом и позапрошлая зима, когда она вот так вот любовалась небом, наслаждалась тишиной леса, и страшно сделалось от осознания того, что у Ярополка затворницей была. Видят Боги, как не хотела, чтобы так всё вышло, но с ним бы она пропала, ещё бы год вытянула, и всё — загубил бы. Впрочем, и сейчас внутри мало живого осталось.