Надо отдать должное ей, была выносливой и вовсе ненасытной. Изматывал всю ночь, и уж верно скоро рассвет, а ей хоть бы что. Но если рассудить, в это захолустье редко кто заезжает из зажиточных купцов, а уже про князей и речи не могло быть. Если бы не стихия, то и он бы не оказался тут. И девица, верно, решила не упустить своё, быстро забралась в его постель. Хоть он, как вышло, того и жаждал, несмотря на то, что изнурительный путь выпил все соки, и княжич думал только об отдыхе. Однако верно не знал своих сил, а девица оказалась уж больно сочной и ко всему миловидной: голубые глаза, русая до пояса коса, тяжёлая грудь, которая томно вздымалась и опадала при дыхании. Княжич истосковался по горячим ласкам, плутая по заснеженным вершинам уже как почитай месяц. Сжав её полные груди, которые едва помещались в его ладонях, он размеренно скользил, до тех пор, пока не сбилось вконец дыхание, ощущая как разливается по телу блажь, обхватив крепко талию, он резко толкнулся, сдобрив своей жест увесистым шлепком по мягкому месту чуть ниже спины девицы, пыхнул на белой коже розовый след. Грубо смяв бёдра, он как можно глубже проник в лоно, сполна насладившись рвущейся наружу истомой, а когда насытился, отстранился, выплеснув горячее семя на поясницу, выпустил девку. Она, получив своё, всхлипнула и без сил откинулась на постель, распластавшись.
Пребран же поднялся. Укладываться спать рядом с ней не желалось, достаточно пресытился за ночь её обществом. Глянул в мутный пузырь, через которой ничего не разглядеть было, только то, что на улице заметно посветлело. Подняв с захламлённого вещами сундука кафтан, порылся в складках одежды, выуживая несколько крупных кун, бросил на постель рядом с раскрасневшимся лицом девки. Она приподняла голову и довольно улыбнулась, обнажая ряд ровных зубов, зажала в ладони плату, которой хватит на много месяцев, чтобы больше не утруждаться.
— А теперь уходи.
Веление нисколько не смутило девушку, хотя мимолётная досада всё же мелькнула во взгляде. Присев в постели, она потянулась за платьем. Пребран, взяв трость, поворошил угли в очаге, слыша, как шуршат одежды. Щёлкнул засов двери, но девица, верно, задержалась, Пребран кожей спины ощутил, как она хочет что-то сказать, но княжич не обернулся, вглядываясь в огненные переливы углей. Дверь, наконец, глухо хлопнула, и в тот же миг раздался за ней мужской сдавленный и разъярённый голос.
— Ну что, наблудилась, стыдоба? А ну быстро пошла к печи! Всё утро тебя ищу… — рокотал глухо, стараясь не потревожить постояльцев, хозяин «Белого камня».