Вчера вечером мне позвонил начальник управления Вдовин и фактически приказал выйти на работу.
— Анатолий Герасимович, я же болею. Что за необходимость вытаскивать меня на работу?
— Это не моя прихоть, пойми правильно, это приказ Феоктистова. Теперь поступай, как хочешь. Главное, что я тебе передал его требование.
— Завтра же суббота, — попытался вяло возразить я. — Можно я приеду в понедельник, а не завтра?
— Ты сам позвони ему и попробуй с ним договориться.
Я положил трубку и задумался.
— Звонить или не звонить Феоктистову? — думал я.
Набравшись решительности, я поднял трубку и начал набирать телефонный номер заместителя министра. Я долго ждал, когда он поднимет трубку, жалея о том, что стал звонить.
— Да, слушаю, — ответил он.
— Здравствуйте, Михаил Иванович, — поприветствовал я его. — Мне только что позвонил Вдовин и попросил меня связаться с вами.
— Ну и артист у тебя Вдовин. Я его попросил, чтобы он вызвал тебя завтра на работу, а он, видно, побоялся твоей реакции, решил поступить мудро.
— У меня, Михаил Иванович, бюллетень до понедельника. Я собирался выйти на работу лишь во вторник. Когда я еще смогу отдохнуть…
По всей вероятности, последние мои слова были лишними.
— Ты что, Абрамов? Решил себе санаторий организовать? Ты что, не знаешь, что творится в городе? У нас труп на трупе, а ты решил в это время немного отдохнуть?
— Не отдохнуть, товарищ заместитель министра, а долечиться, — поправил я его.
— Чего? А ты спросил меня, здоров я или нет? Ходить можешь? Значит, и работать тоже можешь. Ты мне нужен не для того чтобы играть в футбол, а для того чтобы наладить работу.
— Слушая вас, можно подумать, что без меня вы умрете, — сказал я. — А где у вас Яшин?
— Я не собираюсь тебе все это объяснять по телефону. Короче, завтра у меня в десять.
— Хорошо. В десять так в десять.
Я положил трубку и посмотрел на жену, которая стояла в дверях и укоризненно смотрела на меня.
— Поболеть не дадут человеку, — сказала она и скрылась за кухонной дверью
* * *
Не успел я войти в свой рабочий кабинет и снять пальто, как меня тут же вызвал к себе начальник управления уголовного розыска.
Вдовин Анатолий Герасимович сидел за столом и изучал бумаги, которые пачками лежали у него на столе. Увидев меня, он поднялся из-за стола и, улыбаясь, направился ко мне.
Вдовину было лет сорок, а может, чуть меньше. Прямые темно-русые волосы визуально удлиняли и так узкое лицо. Близко посаженные небольшие глаза делали его схожим с мордочкой грызуна.
— Извини меня, Виктор Николаевич. Это я предложил Феоктистову выдернуть тебя с бюллетеня. Те две недели, что ты болел, были такими сложными, что мне иногда хотелось закрыть свой кабинет и убежать куда-нибудь подальше отсюда.