— Нет, Лёха, ты не подумай ничего плохого. Я просто советую человеку, а там, действительно, пусть сам гребёт к берегу.
Фёдор спустился с верхней койки и лёг на нижнюю. Чувствуя, что потерял в разговоре инициативу, он, стараясь привлечь к себе внимание, начал рассказывать ребятам о первой своей ходке в зону.
— Лобов, на выход! — раздалась команда за дверью камеры.
Анатолий спрыгнул с койки и направился к двери. Металлическая дверь со скрипом открылась. На пороге стоял сотрудник милиции.
— Руки за спину, лицом к стене.
Лобов выполнил команду. Милиционер закрыл дверь и толкнул его в спину.
— Давай, двигай, — приказал он.
* * *
На этот раз Анатолий оказался в другом кабинете. В кабинете стояло три стола, за которыми сидели молодые ребята в штатском.
— Ну что, Фомич, приплыл? — спросил его парень. — Я бы тебе посоветовал рассказать нам, как ты замочил этих немцев.
— А ты мне не советуй, — ответил Лобов, — мы не в доме советов.
— Дерзишь? Это мы поправим. Если тебя в школе не научили хорошим манерам, то мы тебя здесь научим.
Он ударил Лобова по лицу толстой книгой в твёрдом переплёте, от чего в голове Анатолия зашумело.
— Ты знаешь, Фомич, здесь и не такие люди кололись, как ты. Отсюда ещё никто не выходил в несознанке.
— Я уже говорил следователю, что я никого не убивал. То же самое я могу сказать и вам.
Он не успел договорить до конца, как новый, более сокрушительный удар обрушился на него. Он сполз на пол. В ушах Лобова звенели колокола, от звона которых возникала сильная головная боль.
— Гестаповцы, — произнёс Анатолий, поднимаясь.
Однако очередной удар вновь опрокинул его на пол. Из ушей потекла кровь.
— Ты что, Марат, делаешь? — произнёс один из оперативников. — Ты же убьёшь его!
— Не убью, — ответил Марат, — а просто научу этого дядю нормально разговаривать. Я тебя ещё раз спрашиваю — зачем ты убил этих немцев?
— Я никого не убивал. Вы просто заблуждаетесь.
— Это не тебе судить, заблуждаемся мы или нет. Сейчас мы с тобой будем говорить совершенно по-другому. Я не посмотрю, что ты старше меня и работаешь начальником на «КАМАЗе».
Он медленно достал из ящика стола полиэтиленовый пакет и натянул его на голову Лобова. Приступ удушья охватил его. Он попытался вырваться из крепких рук садиста, но скованные сзади наручниками руки не позволяли ему этого сделать. Чувствуя, что сознание оставляет его, он, как мешок, рухнул на пол.
Очнулся он от сильного запаха нашатырного спирта. Открыв глаза, увидел перед собой лицо Марата.
— Ну, как тебе этот мешок? — спросил он, улыбаясь, у Лобова. — Повторим или будем рассказывать сами?