К другим аргументам, которые малодушные выдвигают против такой новой и современной возможности, относится одна из версий так называемого «довода скользкого пути». В возможности положить конец богоданной жизни его сторонники не видят проявления свободы; они усматривают в ней лишь потенциал для злоупотреблений. Довод скользкого пути подразумевает: как только выбор в вопросах жизни и смерти сделается юридической нормой, ценность жизни окажется под угрозой и станет все легче расправляться с теми, кто превратился в обузу, обходится слишком дорого или просто причиняет неудобства. У меня всегда вызывает усмешку то, что этот аргумент выдвигают как внушающий «серьезную тревогу» именно приверженцы религиозной программы действий. Если обратиться к истории религии и количеству людей, казненных по религиозным мотивам, убитых в религиозных войнах или гонимых за религиозные убеждения, остается лишь удивляться, почему верующие вдруг забеспокоились о тех, кто относится к своим обязанностям перед жизнью настолько серьезно, что не желает продолжать ее, если из-за физических и ментальных нарушений она становится почти бессмысленной.
Я не считаю людей неспособными на зло, но не думаю, что это возражение стоит рассматривать. Злоупотребления уже имеются, причем с обеих сторон. Медики и руководство домов престарелых финансово заинтересованы в том, чтобы забить все койки, и потому им выгодно поддерживать в людях жизнь. С другой стороны, я знал тех, кто стремился побыстрее отправить родственников на тот свет ради наследства. Есть те, кто следует двойным стандартам. Мне известны дома престарелых, где бесчестные руководители держат стариков на транквилизаторах, чтобы те доставляли меньше хлопот, быстрее умирали и не требовали затрат на персонал. Но я не считаю, будто нам следует воздерживаться от принятия законов или изменения моральных норм лишь из страха злоупотреблений. Будет разумнее постараться свести их возможность к минимуму. И я убежден, что внимание близких, опекунов и духовных пастырей станет первой линией обороны от них.
А главная защита от корыстных побуждений мне видится в том, чтобы доверить решение лишь тому, о чьей жизни идет речь. Никто другой не должен нести тяжкое бремя такого решения. Если бы мне выпала такая честь, я хотел бы решить все сам. А если буду уже не в состоянии, то хочу по праву делегировать это решение тому или тем, кого больше всех люблю. Я доверяю жене принять это решение за меня в любое время. Наша жизнь так тесно связана, что мы, безусловно, можем быть связанными и в смерти, и в период приближения конца жизни. Если в тот момент, когда понадобится принять решение, моя жена сама будет слишком больна или ее не окажется в живых, я, согласно праву первородства, доверю решение моим детям – от старшего до младшего. Уверен, они примут его все вместе. Все они – уже сейчас зрелые и совершенно здравомыслящие люди. Я доверяю им потому, что знаю их.